— Думаю, — задумчиво произнес голос. — Что причина, по которой Вик так зол на тебя, отчасти заключается в этих фотографиях. Хотя, конечно, это лично мое мнение.

— Как так? — удивился я.

— Ты заметил, что почти на всех снимках она ранена? Все дело в том, что Эл — один из наших лучших бойцов. Она часто ходит на миссии и возвращается с прекрасным результатом. И почти всегда она возвращается целой и невредимой. Но так повелось, что если она куда-то уходит вместе с Виком, то обратно он приносит ее на руках. Все началось с ее появления тут. И каждый раз, когда эти двое уходят вдвоем, Эл получает какое-нибудь серьезное ранение.

— Какое-то дурацкое поверье.

— Нет, тут как раз все объяснимо. Когда она идет без него, то отвечает только за свою жизнь. Но в случае с Виком, Эл подставляется под удар… вместо него.

— Зачем? Разве он не способен сам о себе позаботиться?

— Зачем? А ты смешной, — голос едва слышно фыркнул. — Наше стремление защитить кого-то, оно спонтанно. Просто я думаю, что Вик по-своему дорог для нее. Он несколько раз спасал ее от смерти, и поэтому в ее жизни он играет отдельную роль. Полагаю, Вик и сам догадывается об этом. Он старается ее уберечь, но она всегда лезет в самое пекло. Нас учат трезво оценивать любую ситуацию и действовать так, как будет правильнее. И Эл почти в идеале овладела этим навыком. Но когда Вику угрожает опасность, эмоции всегда берут вверх. И он постоянно корит себя за это. Сам себя ненавидит за то, что заставляет ее быть слабой, поддаваться эмоциям, терпеть эту боль. И он прекрасно знает, что если он хочет, чтобы Эл была в безопасности, то ему ни в коем случае нельзя ходить с ней за территорию лагеря. Он старается держаться подальше, и до недавнего времени ему удавалось это делать. Но тут появляешься ты.

— А со мной-то что не так?

— Первый раз Эл вернулась в лагерь с ранением из-за кого-то другого, а не из-за Вика. Просто потому, что появился кто-то намного дороже для нее, кого она будет защищать ценой своей жизни. И теперь Вик знает, что ему недостаточно просто соблюдать дистанцию, чтобы Эл была в безопасности.

— Сколько я знаю Эл, она была привязана только к нам. Ей трудно было найти язык с кем-то другим, трудно было довериться кому-то так просто.

— Я не знаю всей истории, — вздохнул в постели Марк. — Но они, кажется, встречались с ним до того, как оба оказались на войне. Знаешь, война меняет людей. Она открывает их сильные и слабые стороны. Человек, конечно, остается прежним. Однако, все то, что он старательно подавлял себе, выходит наружу. Мы становимся теми, кем мы должны были быть с самого начала. Поэтому так важно, чтобы рядом с тобой находился человек, который бы переживал все с тобой, менялся бы с тобой.

Я уже открыл было рот, чтобы возразить Марку, но с той стороны послышался шорох простыней. Мой собеседник перевернулся на другой бок и мирно засопел. Конечно, он не мог уснуть так быстро. А значит, он демонстративно показал, что разговор исчерпал себя.

Мне еще долго не удавалось заснуть. Я размышлял абсолютно обо всем: об Эл, о предательстве капитана Лутака, о словах Марка, о своей дальнейшей судьбе, о войне. Почему Эл должна была к кому-то привязаться? Наверное, это меня задевало. Если подумать, мне и правда всегда было все равно. И я любил эту свою черту характера. Тебе не надо переживать, лишний раз тратить свои нервы. Но сейчас меня кольнула обида. Эл так быстро освоилась тут и нашла тех, кем дорожит почти так же, как и нами когда-то. Хотя раньше она утверждала, что подобное просто невозможно. А теперь она нашла кого-то, кто был ей также важен, как и мы. И не просто кого-то, а это напыщенного…

И тут нежданная мысль закралась в мои мысли. Марк сказал, что Эл с Виком встречались раз до войны, а потом он просто привел ее в этот лагерь. И с чего бы такой аккуратный и расчётливый человек так быстро привязался к Эл? Любовь? Вот уж нет, он слишком умен для такого глупого чувства. Случайность? Как показала практика, случайности не место в этом мире, по крайней мере теперь. И все же он дорожил и берег именно ее. И тут меня осенило. Вик все же умный, раз о нем так говорят. Он наверняка знает этот секрет Эл, потому и держит ее так близко к себе. Если это и правда так, если я не ошибался, то Эл нужна была ему с одной единственной целью. В голове набатом забила мысль о том, что надо срочно бежать. Но, спустя пару минут тщательных размышлений, первый испуг прошел. Я прокутил эту ситуацию еще раз в голове. Сама Эл ничего не знала, а значит не могла рассказать Вику. Но они пробыли вместе слишком мало, чтобы он мог заметить эту ее особенность. Мне ведь и самому понадобилось очень много лет близкого общения с ней, чтобы догадаться. И все же доверять ее командиру я не собирался. Даже если он не знает, держать их рядом и дальше было бы опасно. Рано или поздно правда всплывет. Но тогда мы с Эл должны оказаться как можно дальше от этого места.

***

Следующий день выдался столь же безрадостным, как и предыдущий. Сначала ифриты решили опросить моих спутников, а меня самого оставить на сладкое. Хотя, должен признаться, работали они действительно быстро. В обычной части нас бы неделю продержали под замком, пока они разбирались бы в произошедшем и искали улики. А тут все сделали за один день. Хотя, во всем есть как минусы, так и плюсы. Они вынесут решение уже сегодня, так сказал Марк. В любом случае, меня ждет долгая дорога. Ведет эта дорога домой или в тюрьму, не так важно. Эл все еще болеет. Я уйду раньше, чем она поправится. И мы вряд ли сможем увидеться.

Марк открыл дверь, когда солнце уже заходило, а в окно пробивался багряный закат. Он ничего не сказал, лишь кивнул мне головой. Да слова и не нужны были. Мы проследовали к крытому зданию, которое служило дли ифритов залом. По крайней мере, так они его называли. Внутри толпилось много народу. Было очень душно несмотря на мороз, который царил за дверями