Владимир Галанов, 29 лет. Глубоковского и Александровича-Потеряхина приговорили к 10 годам содержания в СЛОН. Судьба остальных обвиняемых по делу осталась неизвестной.

За несколько месяцев до своей гибели Алексей Ганин написал:

Гонимый совестью незримой

За чью-то скорбь и тайный грех,

К тебе пришёл я, край родимый,

Чтоб полюбить, прощая всех.

Спасти страдающего хроническим алкоголизмом Сергея Есенина попытался полпред СССР во Франции

Х. Г. Раковский — бывший председатель СНК и народный комиссар иностранных дел Украинской республики в 1919–1923 годах. 25 октября 1925 года Христиан Георгиевич специально обращался к Ф. Э. Дзержинскому с письмом:

«Дорогой Феликс Эдмундович! Прошу Вас оказать нам содействие — Веронскому и мне, — чтобы спасти жизнь известного поэта Есенина — несомненно самого талантливого в нашем Союзе. Он находится в очень развитой стадии туберкулёза (захвачены и оба лёгкие, температура по вечерам и пр.). Найти, куда его послать на лечение, нетрудно. Ему уже предоставлено было место в Надеждинском санаториуме под Москвой, но несчастье в том, что он, к несчастью его хулиганского характера и пьянства, не поддаётся никакому врачебному воздействию. Мы решили, что единственное ещё остаётся средство заставить его лечиться — это Вы. Пригласите его к себе, проворите хорошо и отправьте вместе с ним в санаториум товарища из ГПУ, который не давал бы ему пьянствовать… Жаль парня, жаль его таланта, молодости…»

На копии письма есть резолюция — поручение председателя ОГПУ своему секретарю, помощнику управляющего делами ВЧК — ОГПУ В. Д. Гереону: «т. Гереону. М. б., Вы могли бы заняться?» Майор госбезопасности Гереон поручение не выполнил — по докладам оперативники не смогли разыскать Есенина.

Внешне Владимир Маяковский довольно спокойно реагировал на трагическое известие, отозвался о смерти Сергея Есенина весьма неоднозначной эпитафией[81]:

Лучше уж

от водки умереть

чем от скуки!

Не откроют

нам

причин потери

ни петля,

ни ножик перочинный.

Может,

окажись

чернила в «Англетере»,

вены резать

не было б причины.

Подражатели обрадовались

бис!

Над собой

чуть не взвод

расправу учинил.

Почему же

увеличивать

число самоубийств?

Лучше

увеличь

изготовление чернил! (…)

Для веселия

планета наша

мало оборудована

Надо

вырвать

радость

у грядущих дней.

В этой жизни

помереть

не трудно.

Сделать жизнь

значительно трудней. [1.59]

Это стихотворение, борясь против «есенинщины», Владимир Владимирович будет читать практически на каждой своей встрече с читателями, в том числе и на последней — в Плехановском институте.

Однако немного позднее он напишет о трагически погибшем товарище действительно проникновенные строки, наполненные глубоким чувством личной утраты:

Вы ушли,

Как говорится,

в мир иной.

Пустота…

Летите, в звёзды врезываясь.

Ни тебе аванса,

Ни пивной.

Трезвость… [1. 157].

Подробный анализ этого стихотворения есть в программной статье В. В. Маяковского «Как делать стихи?», в которой он писал: «Вырванное из сложной социальной и психологической обстановки самоубийство… угнетает фальшивостью» (Маяковский В. В. Полн. собр. соч. Т. 13).

При всех различиях в жизненных подходах, самом стиле и ритме существования он не мог не соизмерять с собой этот последний есенинский публичный выход к рампе. Хотя такие настроения очевидно были у него ещё в 1915 году, например в поэме «Флейта-позвоночник»:

Все чаще думаю —

не поставить ли лучше

точку пули в своем конце.

Сегодня я

на всякий случай

даю прощальный концерт.

Маяковский видел, как тысячи людей прощаются со своим кумиром — трагедия искренняя, в чём-то даже истеричная. Были ещё одни похороны, которые Маяковский, по всей видимости, тоже «примерил для себя», — они состоялись в ноябре 1922 года в Париже. Поэт участвовал в многолюдной траурной процессии, когда Франция прощалась с Марселем Прустом.

Могила Есенина на Ваганьковском кладбище становится местом поклонения, добровольный уход из жизни среди некоторых эксцентричных поклонников «московского, озорного гуляки» становится чем-то вроде обязательного ритуала. 3 декабря 1926 года здесь застрелилась из короткоствольного револьвера типа «бульдог» ЕА. Бениславская — сотрудница Московской ВЧК, в последние годы работавшая литературным агентом и секретарём Есенина. Галина оставила предсмертную записку, написанную на папиросной коробке: «Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после этого ещё больше собак будут вешать на Есенина… Но и ему, и мне это всё равно. В этой могиле для меня всё самое дорогое…»

Впрочем, развития массовый культ большого русского поэта не получит — совсем скоро его стихотворения, как «упаднические» и «идеологически вредные», печатать перестанут.

Поэт Андрей Соболь

7 июня 1926 года у памятника «тоскующему» Пушкину[82] на Тверском бульваре застрелился секретарь правления Всесоюзного союза писателей Андрей (Израиль Моисеевич) Соболь — автор популярной биографической повести «Салон-вагон», где её главный герой, в прошлом революционер и политкаторжанин, а ныне комиссар Временного правительства не может пережить того, как долгожданная революция на его глазах превращается в кровавый кошмар.

Эти строки В. В. Маяковский процитировал в своём выступлении на втором пленуме РАПП.

Постепенно у представителей литературной среды сформировались черты, свойственные «революционной богеме»: «настроения грусти, утомления, тоски, недовольства сегодняшним днём, окружающей действительностью» [1.262], которые естественным образом вызвали очередную эпидемию самоубийств прежде всего среди творческой интеллигенции: помимо С. Есенина — Н. Кузнецов, А. Ширяевец, В. Дмитриев, Н. Дементьев и многие другие.

А. В. Луначарский в публицистической статье «Несколько мыслей о самоубийствах» писал: «Статистических данных о количестве самоубийств в СССР у меня нет, но чувствуется, что общественное мнение несколько взволновано учащающимися самоубийствами довольно громкого характера. Идут также слухи и даже прямо донесения о том, что количество самоубийств довольно велико и всё среди молодёжи, что в ней замечается склонность к разговорам, вертящимся вокруг темы о самоубийстве, и т. д. Всем известно, что смерть Есенина произвела на многих потрясающее действие, вызвала подражание или, по крайней мере, тяжёлый уклон к подражанию в сознании большого количества лиц. Самоубийство писателя Соболя, несколько раз с ранней юности покушавшегося на свою жизнь, вызванное, по-видимому, главным образом обстоятельствами личного характера, как будто подливает масла в огонь. Вместе с тем своеобразный свет бросает на всё это сегодняшнее известие о самоубийстве вождя мелкобуржуазной революции — доктора Чхеидзе[83]» [2.14].

Заканчивают жизнь самоубийством талантливые писательницы — сёстры Чеботаревские: Анастасия (супруга и незаменимый соавтор Фёдора Сологуба) в 1921-м и Анна