– Извини, но это невозможно. Романы послесмерти Кондрата являются собственностью Лены, и ей решать, как имираспорядиться. Может, она захочет издать их под своим именем. Это ее право. Яже в воровстве участвовать не хочу, да и тебе не советую!

Грызлов посмотрел куда-то вбок и тихо спросил:

– Решение окончательное?

– И обжалованию не подлежит, –ответила я. – Впрочем, можешь быть уверен, я никому не расскажу про твоипланы в отношении этих книг.

Внезапно он расхохотался:

– Ай да Лампа, ну и молодец, чудо, я тебяобожаю еще больше!

– За что? – удивилась я.

Прозаик ласково обнял меня за плечи.

– Понимаешь, мне фатально не везет сбабами, просто катастрофа! Такие кадры попадались – лживые, истеричные, жадные!Словом, если не говно, то палка!

– При чем тут это?

– А при том, моя радость, что когда явстретил тебя, то, честно говоря, слегка прибалдел. Ну разве бывают такиеположительные, вот и решил проверить!

– Проверить?!!

Юра развел руками.

– Ну извини, понимаю теперь, что дурак,кретин. Но любая другая из моих баб моментально согласилась бы, предложи им ктобез всяких усилий стать писательницей и получать деньги! А ты вон как отбрила,молоток!

Проверял! Он проверял мою порядочность?! Отудивления я разинула рот. Ну и как на это реагировать? Бросить букет ему влицо? Выгнать вон?

Очевидно, все эти мысли отразились на моемлице, потому что Юра вдруг вытянул руки вперед, сморщился и запищал тоненькимголоском:

– Ой-ой-ой. Электролампа Андреевна,милый, любимый Торшерчик, только не бей до крови по лицу, лучше кулаком попочкам. Сам знаю, что дурак и идиот!

И он картинно затрясся крупной дрожью. Мнестало смешно. Господи, да он просто большой ребенок. Правильно говорят, чтогениальные люди отстают в развитии. Вот у моего отца был ближайший приятель,говорят, один из крупнейших математиков нашего времени, мировая величина…Угадайте, чем академик самозабвенно занимался в редкие свободные минуты?Расставлял оловянных солдатиков и играл в войну.

– Что мне сделать, чтобы заслужить твоепрощение? – ныл Грызлов. – Только прикажи!

Я прищурилась:

– Значит, так, двадцать пирожных изфранцузской кондитерской, той самой, что расположена на месте бывшего магазина«Российские вина» на Тверской. Двадцать отвратительно дорогих пирожных сосвежими фруктами и взбитыми сливками, и, может быть, тогда я взглянублагосклонно в твою сторону.

– Через полчаса вернусь, – крикнулЮра и повернулся к двери.

– Нет, – охладила я его пыл, –давай встретимся вечером, около шести, мне надо съездить сейчас по делам.

– Куда?

– На Фестивальную улицу.

– Зачем?

Мне отчего-то не понравилось его любопытство,и я сухо ответила:

– Надо.

– Давай подвезу.

– Смысла нет, простоим в пробке, а наметро я за полчаса доберусь.

Еле-еле избавившись от Юры, я быстро оделась ипонеслась к Аргентине Ивановне. По дороге притормозила у ларька, купила книгу«Кроссворды для шибко умных», а у метро зарулила на почту и попросила служащую:

– Можете оформить книжку как бандероль иотдать мне.

– Зачем это вам? – с подозрениемпоинтересовалась дама.

– Да сын все отправляет в газету письма,кроссворды решает, приз ждет. Расстраивается, жуть! Все никак не выиграет, вотхотела обрадовать ребенка…

– Давайте! – Она сталаполасковее. – Сплошной обман эти конкурсы. У меня внук тоже весьиспереживался, надо ему посылочку оформить. Эк вы ловко придумали.

Сунув обшлепанный печатями пакетик в сумку, яполетела на Фестивальную улицу.

Дама со странным именем Аргентина Ивановнаоказалась милой и крайне любезной. Без конца благодаря за хлопоты, она накрылачай, подала вафельный тортик «Причуда», и мы славно поболтали о том и о сем.Разговор шел сначала вокруг детей и внуков, потом перекинулся на болезни, затемплавно перетек на цены и президентские выборы… Наконец я сочла моментподходящим и сказала:

– Какая у вас квартира милая, простобонбоньерка, такая уютная.

– Да, – согласилась хозяйка, –мне тоже нравится.

– Наверное, раньше, лет двадцать назад,здесь вообще было как на даче.

– Не знаю, я недавно переехала.

– Ах да, – фальшиво спохватиласья, – вы же были соседкой Кондрата Разумова. Это он, наверное, ваши хоромыкупил, вроде его квартира из двух сделана.

– Нет, – улыбнулась она, – онОсиповых отселил, из трехкомнатной, а со мной такая смешная историяприключилась!

– Какая?

Как-то раз к Артентине Ивановне явился безвсякого приглашения молодой человек весьма специфической наружности. Она даже сначалаиспугалась, узрев на пороге настоящего бандита. Но парень вел себя крайнеприлично. Снял в прихожей ботинки, назвался Андреем и объяснил цель визита. Онфанат Кондрата Разумова и мечтает жить рядом с кумиром. В деньгах не стесненсовершенно, поэтому предлагает Аргентине Ивановне выгодный обмен, перевезетстарушку с внушительной доплатой в свою квартиру. Там недавно был ремонт,куплена новая сантехника и кухня, причем он оставит и мебель.

Но Аргентина Ивановна наотрез отказалась ехатьна Новохерсонскую улицу. Другой конец города – как конец света.

– Ни за какие сокровища! – ответилаона Андрею.

Тот не растерялся и спросил:

– А куда бы вы поехали на тех жеусловиях?

Она призадумалась. На Фестивальной улице у нееживет дочь с внуком, а кататься на метро туда-сюда ей становится с каждым днемвсе трудней.

Андрей моментально согласился и развил бурнуюдеятельность. Нашел подходящую квартиру именно в том доме, где обитала дочьстарушки, сделал евроремонт.

– Он возил меня по магазинам, –удивлялась Аргентина Ивановна, – и спрашивал, какие обои и какой линолеумкупить, поставил стеклопакеты и даже поменял паркет. Потом купил отличнуюкухню, словом, крайне боялся, что я откажусь переезжать. Вот ведь какая дикаявещь это фанатство! Мечтал жить рядом с Кондратом и столько денег за прихотьвбухал.