не задумываясь, точно так, как бросаются в омут, ни секунды не задумываясь о последствиях. Она вдруг решила пойти к этому руководителю, к этому отцу трёх сыновей, к этому «завлабу» её мужа, никогда так не поступала, не в её это правилах, а в этот раз почему-то подумала, что если муж не способен постоять сам за себя, она должна и за него, и за свою дочь постоять, пусть у него трое сыновей, а у неё дочь, и это совсем немало.

Вот и пошла.

Пошла она к этому «завлабу», к этому отцу трёх сыновей, сама не знает для чего, с какой целью, даже не подумала, то ли соблазнить его хочет, то ли уговорить, то ли броситься в колени, то ли напугать, то ли всё вместе, весь букет, который женщина берёт с собой, когда идёт к мужчине с просьбой, думая об одном, желая второго, намереваясь сделать третье, четвёртое, пятое, желая одновременно отчитать и отдаться, наказать и пожалеть.

Но ничего не вышло, ни первого, ни второго, ни десятого, да и не могло получиться, если не было к этому мужчине ни жалости, ни сострадания, даже ненависти толком не было. Глупо вышло. Бездарно.

А он, отец трёх сыновей, конечно, воспользовался, такой случай, грех не воспользоваться, рассказал всё мужу, и без сомнения приукрасил, выставил её, то ли злодейкой, то ли соблазнительницей.

…а потом обмяк, лопнул как воздушный шар

В таком состоянии она мужа никогда не видела. Он был разъярён, он был в бешенстве. Все его неудачи, все слабости выплеснулись наружу. Да и что там его слабости, слабости всех его близких и дальних родственников, всех неудачливых мужчин со всей планеты. Острие было направлено на неё, а был он обижен на весь мир и на то, что уже было запрограммировано при его зачатии.

В эту минуту он был не самим собой, а самим богом злобы и бешенства. Но тут и она не выдержала, всегда сдерживалась, а здесь её прорвало, понесло, трудно сказать почему, может быть, и её отметил в эту минуту бог бешенства и злобы, нашёл, подсмотрел момент, когда можно выплеснуть всё накопившееся в ней за долгие годы.

Вот и понёс её этот неуправляемый поток, вот и понесло её, вот и начала она швырять в него все заготовленные, помимо её воли, камни, и самый главный камень, который может так и остаться там за пазухой всю жизнь, а может и пригодится, она и сказала ему, что он бесится только от того, что уже не мужчина, да и никогда не был мужчиной, только притворялся, только видимость одна, так вот эту свою мужскую несостоятельность он прячет за маской благородства и порядочности, что всё это только блеф, только одна мишура, её-то он не обманет.

Что на неё нашло, до сих пор понять не может, какой зловредный дьявол воспользовался их слабостями, она ведь знала, она чувствовала, всегда, всегда знала, как они тянулись друг к другу, как одинаково смотрели на многое…

Тогда, после её слов, муж сразу обмяк, лопнул как воздушный шар, не стало в нём воздуха.

Вот тогда бы успокоить его, обнять, пожалеть, но в ней этого не было, изначально не было такой программы, откуда было взяться этой программе, может от христианства она приходит, или ещё бог весть от чего, просто не было этого в ней, может тоже от самого зачатия, а может ещё раньше, от многих поколений, гордились, кичились своей особостью, а, в сущности, просто калечили друг друга, так и не разобравшись в своей покалеченности, в своей инвалидности, в своей покорёженности, откуда было взяться жалости, если напротив жизнь подсказывала, подсказывали все вокруг, всё такие же покорёженные, что нельзя быть милостивым, даже к мужу, надо защищать себя с первого дня, с первого шага, чего бы это не стоило.

Вот и цена.

Только и догадалась она тогда, в тот день, в тот час, только и догадалась, что пойти на кухню, заварить себе чай и пить его маленькими глотками.

Только на это и хватило её женского ума.

…в тот последний год

Через год муж умер.

Вот тогда, весь этот оставшийся год, муж потратил на то, чтобы возить и возить на себе внучку, причём больше на четырёх, чем на двух.

И то ли себе, то ли ей с дочерью, всё повторял, считайте, что будущее уже наступило, не бойтесь его, не отягощайте внучку своими страхами, всё у неё будет нормально, если вы не вмешаетесь, если никто не будет вмешиваться со стороны. Так вот возил и говорил, возил и всё втолковывал им.

Хватило его только на год, только на год хватило и этих заклинаний-уговоров, и сил возить внучку на всех «четырёх». А завлаб аккуратно приходил на все поминальные четверги, и подолгу у них сидел.

…урок воспитания

Вот почему теперь она остерегается что-то советовать дочери. Мало в дочери сдержанности, ещё меньше чем в ней, всегда она может попасть в сети этого зловредного бога, это будет похуже, чем с ней, потом и осколков не соберёшь. Конечно, муж дочери от этого не умрёт, броня у него надёжная, но что потом будет с дочерью, что будет с внучкой, не могла она не подумать об этом.

Нет не будет она ничего советовать дочери, и рассказывать ничего не будет, не расскажет и о последней встрече с свекровью дочери, лучше пусть не знает, никому не расскажет, да если честно и рассказывать то некому, может только покойному мужу, да и то, только не в последний год, и до того случая, и если ничего не знать о его кардиограмме.

Свекровь дочери всегда относилась к ней свысока, слишком многое у них было различным, слишком многое. Но на этот раз она даже притворяться не захотела, не сочла нужным. Прямо так и сказала, без гнева и без раздражения, никаких экивоков, никаких камней за пазухой, спокойно и размеренно.

Прямо сказала, что никогда не была в восторге от выбора сына, но не стала сильно перечить, не нашла серьёзных доводов.

Что её не устраивало?

Глупый вопрос, можно подумать, что она свою дочь не знает, знает, знает, прекрасно знает, знает, что её не устраивало. Мужчиной должна управлять женщина, так заведено от века, постоянно демонстрируя уважение к правилам. Только так, и чтобы это происходило к удовольствию мужчин, мужчины это любят больше женщин, и правила, и видимость порядка, и тихую покорность. А ваша дочь этого никогда не умела,