– Если Хатшепсут находится среди Богов, то пусть не завидует мне, а лучше – поможет.

Семенхкере восседал на троне правителя, обвешанный золотыми браслетами и серебряными безделушками. Он крепко сжимал в руках символы власти: жезл в виде крюка хека и многохвостую плеть нехех, но венец Обеих Земель пшент отсутствовал на его голове. Только головной платок нехбет, и даже без золотого урея – надеть не посмел. Рядом с ним на троне более низком сидела старшая дочь Эхнэйота Мийот в голубом легком, словно облачко платье в мелкую складку. Придворные, почти все новые лица, стояли напротив правителя и смиренно ловили каждое его слово.

Когда в зал вошла Меритре гордая и немного надменная, все взоры обратились к ней.

– Живи вечно! – приветствовала девушка Семенхкере, протянув к нему руки раскрытыми ладонями.

– Здоровья и силы, – ответил правитель, как здороваются с воинами. – Ты сказала только: живи вечно.

– Да, Солнечный, – согласилась Меритре.

– Когда правителю желают «жить вечно», добавляют: «вековечно», – как бы невзначай напомнил он. И все вокруг закивали, подтверждая справедливость слов правителя.

– Разве верховный жрец Эйя совершил обряд помазания и объявил на всю вселенную имя нового правителя? – уязвила его Меритре.

Сановники недовольно загудели, словно рассерженный рой пчел.

– Дело времени, – небрежно ответил Семенхкере, не желая пока ссорится с сестрой. – Страна не может существовать без правителя, ибо он отвечает перед Йотом за своих подданных, и перед своими подданными отвечает за милость Йота. Разве не так? Что же мы будем ждать Эйю, пока он изволит появиться. А если в это время на наши головы обрушится гнев Всевышнего? Кто будет молить о прощении?

– Гнев без того обрушится, – мрачно произнесла Меритре.

– С чего ты это предвидишь? – усомнился Семенхкере, хотя по его лицу пробежала нервная судорога.

– Где маленькая Мийот? Если она убита – Всевышний такого не прощает.

Слова были обращены не столько к правителю, сколько к его окружению. Меритре почувствовала, как некоторые сановники беспокойно тайком переглянулись. Конечно, это были два брата Нетшсук и Небнуфе.

– Я не знаю, – ответил спокойно Семенхкере. Меритре почувствовала по голосу, что он говорит искренне. – Кейе пропала вместе с дочерью. Я отправил людей на поиски. Сам волнуюсь и даже объявил награду тому, кто знает их местонахождение. Она сама не своя была в последнее время. Всюду мерещились заговоры. Неизвестно, что ей взбрело в голову. Найдется. – Глаза Семенхкере загорелись любопытством – Расскажи лучше, как прошел поход. Почему ты появилась одна, да еще так неожиданно? Мы рассчитывали встретить тебя во главе войск, на золотой колеснице, в голубом шлеме. И где подарки для меня?

– Прости, Солнечный. Обоз вскоре подойдет к столице. Вместе с обозом прибудут и подарки. Я спешила сюда, в надежде успеть на погребенье отца.

– Сочувствую, но мы вынуждены поскорее справить обряды отверзание уст и прощания.

– Почему так скоро? – удивилась Меритре. – Положенный срок прощания с правителем – семьдесят дней. Что заставило вас грубо нарушить обряд?

Глаза Семенхкере беспокойно забегали, как бы ища поддержки в толпе придворных.

– Такова воля Йота, – как-то неуверенно ответил Семенхкере. – Мне сообщили об этом жрецы. Я вынужден был отдать распоряжение поспешить с похоронами. Наверное, Йот хотел быстрее воссоединиться с твоим отцом. Так вещали провидцы. Но хватит о грустном, – решил уйти от неприятной темы молодой правитель. – Траур прошел. Сегодня вечером я устраиваю пир. Потом мы едем кататься на барках по Хапи. А завтра охота на газелей в пустыне. Присоединяйся. Посмотрим, как ты научилась стрелять с колесницы.

– Благодарю за приглашение, – поклонилась Меритре, – но охота – дело мужское. Удобно ли будет мое присутствие?

– Война – тоже дело мужское, но ты же воевала, – не сдавался Семенхкере. Его это начинало забавлять. – Скольких бородатых ты убила? – Он рассчитывал, что Меритре признается, что, мол, сидела в обозе и помогала лекарям, или начнет что-нибудь выдумывать, и все сразу же поймут, что она врет, и понятия не имеет, как держать в руках оружие.

Но Меритре серьезно и тихо ответила:

– Мне тяжело об этом говорить. Я – слабая женщина, причиняла смерть сильным воинам. Сколько их – не считала. Но не понимаю, как можно гордиться тем, что отнял жизнь у человека.

Повисла неловкая тишина. Семенхкере решил выкрутиться и произнес что-то несуразное:

– Но, это же – война. Ты убиваешь – тебя убивают. Поход закончился удачно – и на том хорошо. Жду тебя на празднике.

Меритре поклонилась и покинула зала.

28

Меритре готовилась к вечернему выходу. Служанки привычными умелыми движениями расчесывали непослушные вьющиеся волосы, переплетая темные локоны с нитями разноцветного искрящегося бисера. Одежду укладывали ровными складками. Лучший в городе художник по лицам старался, так, что пот выступил у него на лбу. Очень тонко подводил кисточкой глаза и красил серебряной дорогой краской веки. Чернил длинные ресницы. Розовой пудрой посыпал щеки.

Перед Меритре на столике лежали, сверкая драгоценными камнями украшения, присланные Ахмосе: подвески, серьги, броши, ожерелья, заколки для волос – все самое красивое и дорогое, что можно было найти в Ахйоте. Любая девушка потеряла бы голову, увидев эту сияющую гору драгоценностей. Но Меритре осталась равнодушна к блеску золота и веселым искоркам каменьев. Она все же решила нацепить на себя кое-какие безделушки, чтобы успокоить не в меру пылкого жениха.

Маленькая Анхсэмпйот сидела возле ног на скамеечке и неотрывно, с восхищением наблюдала, как наряжают и раскрашивают Меритре. Девочка сидела тихо, стараясь не мешать. Наконец она не выдержала и спросила:

– Я тоже буду такой красивой, когда вырасту?

– Ты будешь еще прекрасней, – уверяла ее Меритре. – У тебя нежное круглое личико, глазки, словно у газели, носик маленький аккуратненький, щечки пухленькие. А у меня смотри, какие скулы, и нос с горбинкой.

– Ну и что? – не соглашалась Анхсэмпйот, – ты все равно самая красивая из всех моих сестер.

– Госпожа, не отвлекайтесь, – жалобно простонал художник по лицам.

– А ты станешь сестрой Ахмосе? – вновь беспокойно спросила девочка и на личике ее отразилась тревога. – Он тебе столько золотых украшений прислал, таких красивых…

– Тебе они нравятся?

Анхсэмпйот хитро улыбнулась и покраснела.

– Я тебе подарю их все после праздника

– Тебе не жалко будет? – обрадовалась девочка.

– Нет. Ты же знаешь, что я не люблю украшения. А если ношу, то строгие, без всяких излишеств. Вот как этот кинжал, что подарил мне настоящий воин или клыки льва, покрытые золотом – подарок смелого охотника. А эта мишура мне совсем не подходит.

– Ахмосе не будет сердиться? Он же старался: подбирал украшения у лучших ювелиров.

– Мне все равно, – безразлично ответила Меритре.

– Так ты не станешь его сестрой? – очень осторожно повторила вопрос Анхсэмпйот.

– Разве можно сердце Меритре купить за кучку безделушек?

Безмерное восхищение загорелось в глазах девочки.

– Ты такая смелая и гордая…

– И ты должна быть такой. Мы – дочери правителя, не забывай.

– У меня не получится быть смелой, – вздохнула девочка. – Я всего боюсь: змей, лягушек,