Николь теперь видела ауру выжившего совершенно отчетливо – зеленые молнии боли словно змеи клубились вокруг, жаля и опутывая своего хозяина, который был успешно обезврежен заклинанием.

– Постой! – воскликнула девушка, останавливая подругу.

Она вскочила и подбежала к лежащему, пытаясь смотреться в его лицо. Вернее, в её.

Белоснежные мягкие волосы были такими же, как и во время их первой встречи с Алианой. Выраженные черты лица, красивые полные губы, сведенные сейчас в болезненной гримасе, и неровно подергивающиеся веки.

– Алиана! Это ты? Как ты тут оказалась?! – Николь упала на колени, пытаясь поднять подругу, но оглушение сделало ее тело очень тяжелым. Впрочем, через секунду эффект обездвиживания начал ослабевать и эльфийка закашлявшись сказала:

– П-прости, Николь. Я должна была т-только поговорить. М-меня просили убедить тебя…

– Ёпт!!! – раздался вкрик со стороны входа в палатку. Арбалетчик, отряженный для охраны, заглянул внутрь на необычный шум и увидел красное пятно вражеского игрока. Он играл в New World почти с самого открытия проекта и за это время уже разучился промахиваться, а черные зоны выработали надежный рефлекс – всегда бить первым. Колодка арбалета звонко щелкнула, когда тяжелый болт с соколиным оперением устремился к цели. Тело эльфийки вздрогнуло от критующего удара в горло, брызнула кровь и послышался сдавленный стон.

Едва успевшая понять, что произошло, Николь услышала тихие искаженные слова уходящей на респаун девушки:

– Привязка… Обероне… приходи…

А затем ее тело обмякло.

Николь так и сидела несколько минут не желая отходить от тела подруги, не позволяя вошедшим снять с нее лут, словно бы этим они осквернили ее.

– Это девочка, что помогла нам найти Никки однажды, – объяснял Зуреон стражам, пока те в нерешительности толпились у входа.

– Простите ребят, – искренне извинялся арбалетчик. – Где бы там рассмотреть, что как. Я если вижу красного, сразу бац. Ну рефлексы блин уже, честное слово.

В почте Николь появилось новое сообщение, мигнув зеленым огоньком в интерфейсе. Она взглянула на отправителя. Это была Алиана.

– Привет. Мне теперь ужасно стыдно, я понимаю, как все это выглядело. Меня просили ничего тебе не писать, но теперь уже пофиг. Никки, Легион связан с админами игры, не буду грузить подробностями, но это сто процентов. То, что они делают – это ради тебя и таких как вы. Они сказали, что это очень важно, у тебя есть какая-то вещь, которая им срочно нужна. Их лидер объяснил мне, что не знает, как с вами договориться, потому что вы воюете, но все это ради вас. Ладно, я уже повторяюсь. Пойду в Негу снова. Я что-то совсем плохая, не знаю сможем ли еще поговорить. Постараюсь зайти через часок снова, так что, если напишешь, прочту позже. PS: И кстати они не трогают твоего приятеля орка. С ним все ок, только писать тебе не дают, он в офлайн залах. PPS: Совсем забыла! Я в шоке, что ты скрин, но это же супер круто. Я очень хочу, чтобы у тебя все сложилось хорошо. Ты случайно не знаешь можно ли как-то стать одним из вас?

Николь поднялась, отошла от тела и опустилась на жесткий табурет.

– Она ушла в Оберон? – спросил Зуреон пытаясь хоть немного разговорить девушку, но та лишь кивнула.

– Она не сказала, что делает с Легионом?

– Верит, что их действия ради блага всех скринов. Попросила меня отдать им Частицу.

Где-то вдалеке ухнуло и заскрежетали разряды боевых заклинаний.

– Так или иначе, я боюсь, что скоро всем нам предстоит оказаться на респауне, подруга, – хмуро сообщила Каприс. – И тогда я уже не представляю, что будет дальше.

– Давайте просто продолжим искать применение Частице? – попытался сменить тему Зуреон глядя на то, как удаляются стражи и в палатку заходит незнакомый ему игрок из Хуо Зай.

– О, Николь, Вы здесь! Я наконец Вас нашел, – сказал игрок.

– Ты новый аналитик? – уточнил латник.

– Я? Нет. Я принес Николь еды.

Девушка коротко взглянула и узнала Увэя Пу.

– Привет. Ты все же приготовил свою рыбку?

– Да! – с гордостью сказал мужчина. – Даже двух рыб. Я потом поймал вторую Андромеду, а еще у меня с собой хлебцы ячменные, они бафов не дают, зато вкусные.

Зуреон задумчиво посмотрел на еду, появляющуюся на столе и тихо процитировал:

– Взяв хлебы и воздав благодарение, раздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел. Было же там пять хлебов и две рыбки, а людей было около пяти тысяч.

– В Бога веруешь? – скептически спросила Каприс.

– А ты нет? – ответил вопросом на вопрос Зуреон.

– Я верю в охренительно большой взрыв и хаос после него.

Николь и Увэй с улыбкой переглянулись, и девушка попросила оставить ее пока одну, не забыв поблагодарить мужчину за принесенную пищу.

Она сидела за столом, слушая как рокочут заклинания, отражавшиеся звуками от скал, и смотрела на поджаристые рыбные тушки на деревянной тарелке. Каждая рыбка действительно давала ценнейший баф – 5 минут полной неуязвимости тому, кто ее съедает. Он включила окно инвентаря и с интересом принялась рассматривать значок Частицы всего сущего. Прозрачная, с белыми бликами по краям, странная капля похожая на желе, такая нужная и одновременно бесполезная, она рассматривала ее около двух минут, сидя неподвижно и наведя Частицу на еду словно прицел, а затем взяла аппетитную тушку жареной Андромеды и собралась съесть ее.

На деревянной тарелке, при этом, так же осталось две рыбки, помимо той, что была теперь в руках Николь. Зато возле Частицы всего сущего появилось и тут же погасло значение 9998.

Николь шла вдоль рядов солдат Союза, глядя поверх голов и держа в руке столь желанный Легионом артефакт. На неё смотрели с интересом, непониманием, уважением и страхом. Взглядов было много, но ни один из них не был равнодушным.

То и дело ее пытались остановить – отговоривали и даже несколько раз старались схватить, однако неуязвимость делала свое дело, защищая даже от своих. Почта Николь буквально разрывалась от вала сообщений, однако она продолжала идти и люди расступались, впуская ее на пятачок земли, на который за прошедшее время так и не смог ступить живым не один человек.

Прямо перед девушкой уже возвышалась величественная крепость Оберон, ее огромные стены из черно-серого камня увенчанные грозными бойницами подавляли и с первого же взгляда лишали надежды на захват такого монументального сооружения. На башнях, словно маяки, горели алым огнем магосферы – своеобразные атакующие приспособления, отправившие на респаун уже не одну тысячу воинов Союза.

Оберон был высечен в скальной гряде и являлся тупиком, преграждавшим дорогу словно непреодолимая стена, однако имевшим при этом, хоть и массивные, но все же не слишком большие ворота.