– Что вы себе позволяете?! – раздался угрожающий, возмущённый голос Дюрока. Клэр в то же мгновение открыла глаза и увидела, что он, развалившись, полулёжа сидит на полу. Перед ней стоял М. Он был напуган, рассержен. Это выдавали его глаза. Он смотрел на неё бережно, изучающе, не в состоянии что-либо сказать.

Клэр не смогла сдержать слёз. Осознание, что М. успел вовремя, до того, как произошло самое страшное, пришло не сразу. Прикрывая лицо руками, она в спешке покинула комнату.

Ничего не видя из-за слёз, застилающих взор, Клэр с трудом шла по затемнённому коридору. Первым делом она направилась в покои Франсуа для того, чтобы рассказать о случившемся. Пол то и дело уходил у неё из-под ног, но, даже несмотря на это, она быстро нашла нужную дверь. Остановившись напротив неё, Клэр услышала женские стоны, доносящиеся из комнаты. В другой раз, возможно, она была бы более деликатной, но не сейчас. Клэр резко дёрнула ручку и сделала шаг вперёд, остановившись на пороге.

Её губы раскрылись и еле заметно задрожали, тогда как стоны в комнате утихли. На кровати лежали два полуобнажённых тела. Франсуа ошарашенно смотрел на стоящую в дверях Клэр, застыв над женщиной. Этой женщиной была мадам Бинош.

– Вы?! – всхлипывая, произнесла Клэр, после чего ушла прочь так быстро, что Франсуа не смог даже оправдаться.

– Подожди! Я могу объяснить! – последнее, что она услышала от него в этот вечер.

Клэр шла быстрым, нервным шагом в свою спальню, не реагируя на встречные вопросы гостей относительно её опухшего, залитого слезами лица. Её переполняли чувства обиды и ненависти к Дюроку, Франсуа, Бинош, императору Александру. К Дюроку за то, что тот попытался её изнасиловать; к Франсуа, оставившему её одну, несмотря на обещания быть в этот вечер рядом; Бинош, которая всеми силами добивалась внимания чужого жениха; и Александру, заславшему её в чужую страну жить при дворе, где кругом враги.

У двери в свою комнату она заметила чёрную и так полюбившуюся ей фигуру. Удостоверившись в том, что это был М., она замедлилась и, утирая слёзы, подошла к нему.

– Я знаю, что не должен быть здесь… Но я не мог не удостовериться в том, что вам ничего больше не угрожает.

– Скажите, М., зачем вы это делаете? Я не поверю, что какая-то девчонка могла понадобиться императору Франции. Это так важно ему? – говорила она сбивчивым голосом. – Он так печётся о моём благополучии? Прошу вас не лгать мне!

– Нет.

– Объяснитесь! Почему?!

– Потому что это важно мне, – ответил он наконец после короткого молчания.

Клэр потеряла дар речи. Надеялась на это, но тем не менее ждала другого ответа. Она закусила губу и попыталась сдержать новый поток слёз. Тщетно. Солёные, они тут же устремились вниз и, скользя по щекам, упали на пол. Обессиленная, она уткнулась головой в грудь М. и прижалась крепче, как ребёнок. Он завёл её в покои и, усадив на кровать, распахнул шторы для света.

– Клэр?.. Расскажите мне, что произошло?

– Это я виновата! – жалобно созналась она.

– В чём ваша вина? Дюрок он… он успел вам навредить? – было слышно, что М. тяжело и крайне неприятно затрагивать эту тему.

– Сначала Франсуа… теперь Дюрок. Видимо, это моё наказание за гордость.

– Гордость? Разве за неё стоит наказывать?

– Вы не понимаете… Я была слишком горда, чтобы простить мужчину, которого любила. Теперь его нет в живых, и, быть может, по моей вине. Эта кровь на моих…

– Мадемуазель…

– От него у меня остался этот кулон. Он сказал, что это герб его рода. – Клэр вытащила из декольте зелёный клевер, подаренный Мишелем, и, как что-то сокровенное, осторожно пока-зала М.

– Клэр, довольно! Не время говорить об умерших. Вы, слава богу, пока ещё живы. Лучше расскажите, что вы делали в кабинете господина де Меневаля и почему герцог был там тоже?

– Я искала Франсуа. – Клэр закатила глаза и, приложив ладонь ко лбу, добавила: – Какая же я дура!

– Простите, вы искали вашего жениха в кабинете у секретаря императора? – недоверие возрастало в его голосе с каждым её неосторожным словом.

– Я была пьяна и плохо ориентировалась. Заметила открытую дверь и лишь на минуту зашла, чтобы убедиться, есть ли в кабинете Франсуа. Я помню, что мы встретились в коридоре, и вы сказали, что видели его рядом с его апартаментами. И всё же… Я не знаю, почему пошла туда. И, как только я оказалась внутри, в комнату вошёл он… – М. молча слушал Клэр, сидя напротив. – Но… что вы делали там? Как вы поняли, что?..

– Как я уже говорил, у меня много задач. Одна из них – наблюдать. Даже когда речь касается начальника полиции Его Величества. Тот бокал, который вы разбили. Его вам дал месье Дюрок?

– Да. Я сделала вид, что выпила немного, когда он стоял рядом.

– Он отдал приказ подсыпать в него особое вещество, которое лишило бы вас чувств. Лишило бы памяти и какого-либо желания сопротивляться.

Клэр испуганно посмотрела на М. Глаза вмиг высохли, а слова стали охотнее пробиваться наружу.

– Вы нарочно выбили его из моих рук? – М. не дал ответа, но его взгляд сказал всё за него. – Почему?

– Уверяю, я сделал бы то же самое, будь на вашем месте кто-то другой. Я знаю… могу догадаться, на что способны мужчины, чтобы заполучить женщину, которая не отвечает им взаимностью.

– Но вы помогли не кому-то. Вы помогли мне! Почему, М.? – вновь спросила она.

– Я не мог рисковать вами. Поэтому проследовал за месье Дюроком.

– По-чему?! – Она настаивала. Хотела услышать его признание. Вино всё ещё делало Клэр отважной, и сейчас ей было нечего терять.

– Вы мне не безразличны!

Клэр желала этих слов. Мечтала услышать их, а после ликовать в диком неистовом блаженстве. Она хотела ответить. Хотела встать, подойти к нему, но не могла. Её горло сжалось от переполняющих чувств. Самолюбие праздновало победу. А душа разрывалась на части.

– Вы ничем мне не обязаны. То, что я сберёг вашу честь, не делает вас моей должницей. Я думаю, вам следует отдохнуть.

М. осторожно коснулся руками её лодыжек и помог снять туфли, отставив их в сторону. Он накрыл её одеялом и, ласково поправляя его, сказал:

– Закройте глаза и попробуйте уснуть. Вам нужен покой.

– Что? – удивлённо переспросила она.

– Просто закройте и… примите судьбу.

Клэр поняла, что именно М. подарил ей утром розу с запиской. Она послушно закрыла глаза и завернулась в одеяло.

– Хоть я не знаю вашего имени и не вижу лица, вы – лучшее, что есть в Тюильри, –