горячую кровь в едкую желчь. Сейчас он принадлежит ей, и больше никому.

– Я люблю тебя, – говорит Калла. Это признание змеей сползает с ее языка и падает в пространство между ними. Признание алое, как ее губы, и острое, как ее меч. Как все остальное, чем она владеет, ее слова – оружие.

Улыбка невольно раздвигает губы Антона, но вид у него растерянный.

– Странное время ты выбрала для этих слов, – произносит он, – но я тоже тебя люблю.

Волна облегчения окатывает ее прохладой, умеряет пламя, жгущее грудь изнутри. Но этого недостаточно. Калла склоняет голову набок, заложенная за ухо прядь волос падает вдоль щеки.

– Насколько?

– Насколько? – Антон отводит назад ее волосы. – «В любви вести подсчеты – крохоборство».

Она хватает его руку и с силой сжимает ее. Из-за стойки за ними с легким беспокойством наблюдает Илас.

– Нельзя уже спросить, как далеко твоя любовь способна простираться?

Антон смеется, мягко высвобождаясь из ее пальцев.

– Не хватит ей ни неба, ни земли, ну разве что найдешь миры иные. – На этот раз он отступает на шаг, и она понимает, что не сумеет снова остановить его. – Позднее я разыщу тебя, принцесса.

Он выходит из закусочной, пристегивая пейджер к поясу. Калла смотрит ему вслед, сжав зубы.

«При первых же признаках опасности собственную жизнь они ставят превыше любой другой. Ты ведь помнишь Отту, да?»

– Почему бы тебе не забыть о ней? – шепчет она.

Разумеется, ответа не получает. Только закусочная вновь гремит турникетом, впуская новых посетителей.

Глава 27

К раннему вечеру небеса мрачнеют, снова предвещая ветреную и дождливую погоду. Калла ориентируется в темных переулках с большим трудом, чем обычно, держась за стены руками на случай, если споткнется о какой-нибудь мешок с мусором.

Прибыв к тому месту у городской стены, где нужна ее помощь, она бросает взгляд на пейджер. И, прежде чем показаться из переулка, высовывает голову и настороженно осматривается. Впереди ждут Август и Галипэй, а с ними – довольно большой отряд стражников.

– А я думала, ты не хочешь привлекать королевскую гвардию, – сквозь зубы бормочет Калла. Она понятия не имеет, зачем понадобилась ему здесь. За сегодняшний день ее браслет не издал ни единого сигнала, а уже близится ночь. Может, в центре наблюдения отвлеклись.

Чья-то ладонь ложится ей на плечо. Калла вздрагивает, уже готовая обнажить меч, но незнакомый голос поспешно выпаливает шепотом: «Какой у нас сегодня прекрасный дневной свет!»

Калла убирает руку от меча.

– В последний раз говорю тебе, Макуса: хватит ко мне подкрадываться.

– По-другому никак. Или ты хотела, чтобы я подходил, топая вовсю, прямо сейчас, когда наша цель – не дать другим игрокам убить нас?

Антон убирает трекер в карман. А Калла и забыла, что это устройство по-прежнему у него и он может отследить ее браслет, куда бы она ни направилась.

– Ну-у… – она склоняет голову набок, – пожалуй, нет.

Новое тело на нем выглядит так, будто его украли опять в финансовом районе: молодой банкир, бухгалтер или недавний выпускник, специалист по стратегическому консалтингу в одной из немногих компаний Эра, просуществовавших достаточно долго, чтобы стать наследством. Одежда на нем настолько новая, что хлопковая ткань еще сохранила свежий блеск.

– Как Отта?

Калла следит за реакцией Антона. Слегка нахмуренные брови. Изгиб губ тревожно напрягается.

– Она в порядке. В больнице не знают, что произошло, но все ее жизненные показатели изменились. Меня вызвали как контактное лицо в экстренном случае.

Калле нечего ответить. Она бросает взгляд в сторону стены и видит, что люди из дворца о чем-то совещаются между собой. Причем довольно бурно. Тяжелая дождевая туча надвигается на них сверху, а Галипэй Вэйсаньна ничего не замечает, адресуя неистовую жестикуляцию Августу.

Холодные пальцы проводят по ее лбу. Калла не оборачивается, тогда Антон берет ее за подбородок и мягко, но решительно заставляет посмотреть на него.

– Почему у тебя такой мрачный вид?

У Каллы вздрагивают брови. Его легкий тон – маскировка, прикрытие чувств, которые он не желает показывать ей. Теперь-то она его знает, к худу или к добру.

– Мы участвуем в играх, где резня обязательна, – говорит она. – Так что и тебе не мешало бы выглядеть мрачнее.

– А, да ни к чему это, – беспечно отзывается Антон. – Игры продолжатся независимо от того, насколько мрачно ты их воспринимаешь. – Он придвигается ближе и, когда Калла подставляет шею, скользит губами по ней до подбородка. – Если уж нам грозит опасность, можно и повеселиться.

Калла снова выглядывает из переулка. Ждущие ее люди все еще спорят. Грозовые тучи быстро тяжелеют и разбухают, солнце уже садится, но дождя, кажется, пока не будет. Только небеса колышутся, как воздушный шар, заполненный до отказа.

– И никаких тебе нравственных принципов, – шепчет она. Скользит ладонями по его торсу, пробираясь под пиджак, разглаживает ткань белой рубашки. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что в сотне шагов от нас ждет кронпринц.

– А вот хрен ему, – отзывается Антон, и Калле кажется, что он не шутит.

– Попахивает госизменой.

Антон крепче прижимается губами к впадинке на ее шее. Обеими руками он придерживает ее за бедра.

– «Хрен ему» – это уж точно не госизмена. Вообще-то это даже приветствуется.

Легкая дрожь пробегает по ее спине. Веки Каллы трепещут и опускаются.

– Да?..

– Особенно для королевской семьи. Не дает им погрязнуть в рутине. – Теперь он приникает к ней всем телом. – Может, у стены, с…

– Кхм.

Антон замирает. Калла вздыхает, узнавая звук и человека, который его издал. Легонько отталкивает Антона, он медленно отстраняется, и на его лице уже проступает хмурое недовольство.

– Привет, Август, – любезно произносит Калла, словно он и не застал ее только что в момент страстных объятий в переулке. Она одергивает куртку. – Ты что-то хотел?

– Да, – подтверждает Август. Видимо, происходящее его совсем не забавляет. – Если ты подойдешь к Галипэю, он тебе объяснит. Антон Макуса, не уделишь мне минуту?

Не дожидаясь ответа, Август проходит между ними и направляется в дальний конец переулка. Калла моргает. Недовольно нахмуренные брови Антона подрагивают, еле заметное замешательство проскальзывает по лицу, прежде чем он успевает подавить его.

– Пожалуй, – бесстрастно произносит Антон, пожимает плечо Каллы и следует за Августом.

С еле слышным ворчанием Калла поворачивается в другую сторону и идет к Галипэю.

* * *

Антон складывает руки на груди и ждет, когда Август скажет то, на что ему понадобилась минута. Кронпринц Саня смотрится здесь, среди гниющего мусора, неуместно. Даже в шикарном краденом теле Антон среди грязи и разрухи держится непринужденно, а Август