Глава 28

– Ты меня подставил.

Август и не пытается это отрицать. Прислонившись к решетке камеры, он держит руки скрещенными на груди. Рядом с ним переминается готовый действовать Галипэй. В камере нет больше никого, даже других Вэйсаньна, на случай, если Лэйда попробует перескочить. Сейчас рядом с Лэйдой Милю они ступают на неизведанную почву, глядя, как она сидит в углу камеры, уже без повязки на глазах, с коленями, подтянутыми к груди, и руками, лежащими на них. После всего, чему Лэйда научила «полумесяцев», кто знает, какими приемами она еще овладела? Может, она и впрямь способна вселиться в Вэйсаньна.

– Дура, – говорит Август. Во всех соседних камерах пусто, поэтому он без опасений продолжает: – У меня уже был план, как свергнуть Каса. Я уже начал приводить его в исполнение. С какой стати тебе вздумалось вмешаться?

Лэйда играет мышцами рук. Почти вся подводка с блестками вокруг ее глаз размазалась. Несколько сверкающих пылинок видны на коже, из-за них лицо кажется рябым и разбитым.

– Ты стремишься не свергнуть его, – негромко возражает она. – А просто заменить. Ты займешь трон, и все останется по-прежнему.

Август фыркает, отступая от решетки.

– Думаешь, я позволю народу голодать? Думаешь, я буду закатывать пиры, пока провинции терпят одну засуху за другой?

– По-моему, ты продержишься год или два. – Голос Лэйды по-прежнему звучит еле слышно. – Думаю, ты залатаешь дыры, которые появились, пока на престоле сидел король Каса: накормишь людей, разгонишь членов Совета, нерадиво управляющих своими провинциями. А потом появятся другие дыры. Окраинные провинции захотят независимости. Сань-Эр – чтобы снесли стену. А ты этого не захочешь, ты решишь, что это ни к чему.

– Стоп, – перебивает Август.

Лэйда не унимается:

– Годы возьмут свое. Ты затаишь злобу на тех, кто громко высказывает свои требования. Будешь наказывать их, лишая еды и других ресурсов. Появится нищета. Равновесие вновь будет утрачено. И прежде чем ты успеешь опомниться…

– Замолчи! – требует Август. – Я не шучу.

– …ты станешь тираном, точно таким же, как король Каса. Может, долгие годы даже не понадобятся. И хватит нескольких часов после его свержения, чтобы ты распробовал вкус власти и осознал, что твои армии исполнят любой твой приказ, пока у тебя на голове корона.

Лэйда умолкает лишь после того, как Галипэй бьет рукой по решетке, отчего вся она отзывается металлическим дребезжанием. Вид у Лэйды не испуганный, только усталый: глаза прикрыты, взгляд обращен вниз.

– В окружении Августа тебе следовало бы знать его лучше всех, – рявкает Галипэй.

– Так и есть, Галипэй. Августа я знаю. – Она выпрямляет одну ногу, вращает ступней в ботинке, разминая щиколотку. – Я могла бы устроить открытый переворот, но не стала. Как, по-твоему, почему я озаботилась этим прикрытием, обучая целый храм «полумесяцев» приемам работы с ци, давным-давно забытым и исчезнувшим из королевских книг? Зачем выдумала байку про сыцаней? В финале меч не должен был отсечь твою голову. Мне хотелось, чтобы нынешняя власть рухнула сама собой, без лишнего шума. Хотелось начать с постепенного ослабевания сил монархии.

– Она неотделима от меня, – твердо заявляет Август. – Я и есть монархия.

– И ты мог бы отказаться от нее. Но ты не станешь. Думаешь, если ты захватишь власть, тебе удастся хоть что-нибудь исправить? – Лэйда качает головой. Она улыбается, но невесело. – Ты либо обманываешься сам, либо пытаешься обмануть всех остальных. Не бывает бескорыстных королей. Нет престолов, земля под которыми не была бы обагрена кровью. Свобода невозможна, пока цела корона.

Август поворачивается, чтобы уйти. Ему неинтересен этот спор. Где-то на пути к своей цели он потерял Лэйду и не желает тратить время на то, чтобы вернуть ее. Он разглаживает манжету, поправляет запонку, на которую она застегнута.

– Когда умирала моя мать, она взяла с меня обещание служить людям, а не королевству. – Вот теперь Лэйда повышает голос: лишь при виде уходящего Августа она заговорила громче. Эхо отражается от каменных стен, гонится за ним по пятам, как дикий зверь. – Людям, Август. Гвардия была сформирована не для того, чтобы завоевывать территории. Вэйсаньна родились не для того, чтобы защищать единственного жалкого отпрыска королевского рода от последствий его алчности.

Август уходит, Галипэй следует за ним.

– В половине провинций Талиня есть свой язык. Ты знал об этом? Знал? Они хотят не твоего благосклонного правления, а свободы! Мы уже не королевство – мы давным-давно стали империей, и если ты не желаешь признавать это, то пеняй на себя!

Ее голос резко обрывается: Август и Галипэй выходят из коридора с камерами, захлопывая за собой бронированную дверь. Они переглядываются, но не обмениваются ни словом, пока не выходят в прилегающий зал. Август кивает стоящим поодаль стражникам, давая знак, что они могут возобновить наблюдение.

Он молчит, даже когда стражники уже остаются далеко позади. Всю дорогу через залы и коридоры дворца твердые подошвы его обуви отбивают громовой ритм по сверкающим полам. Для него самого каждый шаг созвучен ровному и размеренному биению сердца.

Лэйда больше не выйдет из этой камеры. Никогда.

* * *

– Ты глазеешь на эту стену уже целый час.

Август даже не шевелится, не откликается на голос Галипэя, ничем не дает понять, что услышал его. Его взгляд прикован к блестящим золоченым обоям у него в кабинете, лицо обращено к открытому окну, в которое вливается теплый вечерний воздух. Он думает об аресте Лэйды, о том, как легко она сдалась им. Но его зацепила прежде всего не эта деталь, а Калла.

– Я снял Шестого с участия в играх, – вместо ответа сообщает Август. – Количество игроков сократилось до пяти.

– А, так мы сейчас обсуждаем все подряд? – ехидничает Галипэй. – Отлично. Моя троюродная сестра поменяла порядок подчинения отрядов дворцовой стражи – на случай, если среди командного состава у Лэйды имелись сообщники.

Август разом переключает внимание на него:

– Незанятых должностей не осталось?

– Нет, не беспокойся. – Галипэй прислоняется к столу, скрестив щиколотки. – Полагаю, теперь командиры отрядов будут просто подчиняться тебе. Если ты не против.

– Нет, – отвечает Август. – Не против.

В окно влетает громкий шум. Внизу расчищают базарную площадь, готовят колизей к приближающейся церемонии Цзюэдоу. Ларьки и прилавки в центре могут работать до самой последней минуты, но расположенные по краям приходится закрывать и убирать, чтобы установить веревочные заграждения для публики. Финальной битве нужны зрители. Что хорошего в королевских играх, если не все видят, как они переносятся с телеэкранов прямиком в реальность?

– У тебя все еще какой-то задумчивый вид.