— Визитные карточки, с французским именем, парижскимадресом.

— Ага, ясно. Фердинанд — французский шпион, — прошепталБородин и тихо присвистнул:

— Да, Ванюша, молодец, поздравляю. Надо срочно звонить вФСБ. У меня там есть хороший знакомый, подполковник Свиридов, он, правда,занимается борьбой с терроризмом, но тут определенно может быть связь.

— Да, конечно, звучит смешно, но дело в том, что карточекэтих пятьдесят штук. Одинаковых. Он заказал их, понимаете? Заказал для себя.Зачем? Чтобы выдать себя за французского корреспондента. Это слово я сумелразобрать, хотя учил немецкий. Почему именно пятьдесят? Потому что нельзя ведьзаказать только три штуки. Ему, я уверен, нужна была всего одна. А знаете, какназывается журнал, в котором работает корреспондент Пьер Жермон? — Капитансделал паузу и торжественно произнес:

— «Лез анфан»!

— То есть «Дети». — Илья Никитич поставил локти на стол,сплел пальцы и уложил на них подбородок. — А что, действительно, существуеттакой журнал?

— Не важно. Как вы думаете, почему для шибзика темаинтерната самая болезненная?

— Потому, что его обожаемая Лика мучилась раскаянием, отдавплемянницу чужим людям. — Бородин пожал плечами. — Это как раз совершенно ясно.

— А мне не ясно. — Косицкий низко опустил голову и взглянулисподлобья. — Мне не ясно, Илья Никитич, почему вы не желаете пониматьочевидных вещей. Допустим, мы с вами выяснили наконец адрес интерната. Что бымы предприняли?

— Ну, для начала я бы тебя отправил по этому адресу скакой-нибудь легендой.

— Правильно, — кивнул Иван, — и какая легенда была быоптимальной?

— Ну, не знаю. Корреспондент…

— Вот! — Косицкий поднял палец. — Однако мы с вами имеемвозможность подстраховаться на случай проверки, а у Фердинанда такойвозможности нет. Тетя Юка выучила его французскому. Он подрабатываетпереводами, и вполне понятно, что ему пришло в голову представиться французскимкорреспондентом.

— Ну да, конечно, если не убийца, то хотя бы конкурент, —проворчал Илья Никитич, — Ваня, ну ты же сам говорил, он у нас умный. Неужелиты думаешь, он собирается сам покарать преступника? У него нет оружия, онслабый, нездоровый человек.

— Что касается оружия, мы с вами знаем: достать пушку сейчассовсем не сложно. А что касается ума, то в данном случае эмоции все-такиперевешивают. Смертной казни у нас пока нет. Знаете, если бы с женщиной,которую я любил, такое сделали, — Косицкий болезненно сморщился, — я… я мог бы,пожалуй, решиться. То есть, конечно, в последний момент я бы, вероятно,сдержался, но знаю совершенно точно: я бы не сидел сложа руки. Я бы по крайнеймере искал. А уж если бы меня заподозрили в этом кошмаре… Надо допросить егоеще раз.

— Он не скажет, — покачал головой Бородин, — ты, пожалуй,прав. Он собирается действовать самостоятельно. Он нервничал на допросе, однакоупорно гнул свою линию, пытался косвенно убедить меня, что убийство связано ссобытиями десятилетней давности. И в общем это вполне логично. Что у нас есть вэтом направлении? Журнал в доме убитой, тот самый, который передал ей в кафеОлег Солодкин. Десять лет назад его мать Галина Семеновна хлопотала обустройстве четырехлетней слабоумной девочки. То есть собственной внучки? Нуладно, она не считала Люсю своей внучкой, ненавидела Ольгу. Сначала убила ее,потом пристроила ребенка?

— Да не убивала она. — Иван махнул рукой. — Я никогда невидел ни Ольгу, ни эту Солодкину. Две женщины, молодая и пожилая. Если бы речьшла о пуле, яде, ноже, о машине, которая как бы случайно сбила на улице, тогдая бы поверил. Но представить, как одна женщина берет другую в охапку ивыкидывает в окошко… Нет уж, извините, это похоже на недобросовестнуюдетективную литературу.

— И все-таки так тоже иногда убивают, — неуверенно заметилБородин. — Ольга была склонна к суицидальным демонстрациям. Допустим, междуними происходил напряженный, злобный разговор. Проще говоря, скандал. Ольга вистерике решила напугать, пригрозить, распахнула окно, встала на подоконник…

— А Солодкина ее подтолкнула? — Иван вскочил и принялсяходить по кабинету, — Ну да, пожалуй, возможно. Однако, если человек выпадаетиз окна, это сразу видно и слышно. Черного хода в доме нет. Как ей удалось уйтинезамеченной? Ведь наверняка было следствие, опрашивали соседей. Неужели никтоне видел Солодкину, не знал о встрече? Надо поднять архивные документы.

— Сядь, Ваня, не могу, когда ты ходишь, как маятник. Я ужепросмотрел все, что осталось по тому суициду. Труп обнаружили в шесть часовутра тридцатого июня. По заключению эксперта, смерть наступила за пять часов доэтого, то есть около часа. Ольга Коломеец находилась в квартире одна сребенком. Мать и сестра ушли в гости. Был день рождения Ласточкиной ЮлииСергеевны. Они остались там ночевать, Ольга не пошла с ними потому, что у нееболело горло, накануне переела мороженого и потеряла голос. О том, что сестра имать вернутся только утром, она знала. Ни с кем в тот вечер встречаться несобиралась, никого не ждала в гости. И соседи, как записано в протоколе, никогоне видели. Наркотических веществ в крови не обнаружено.

— Ни крика, ни звука падения не слышали? — Иван все ещеходил по кабинету, но тут остановился, схватил электрический чайник, налилстакан холодной кипяченой воды, выпил залпом.

— В протоколе написано, нет. Видишь ли, окно выходит всторону бомжовского дома, там постоянно что-то происходило, к ночным воплям игрохоту соседи успели привыкнуть, к тому же летом многих не было в Москве. Нучто ты воду хлебаешь? Включи чайник, давай лучше чайку выпьем. И сядь наконец,успокойся.

— Получается, он прав? — вздохнул Иван. — Там воды малосовсем, я налью. Получается, прав Фердинанд? — произнес он, открыв дверь. —Солодкина все-таки причастна к убийству, через десять лет Лилия окончательноубедилась в этом, решила действовать. Вот вам и встреча в кафе. Она косвеннопредупредила Олега Солодкина. Официант сказал, она очень плохо говорила о егоматери, а его жалела. Солодкин передал разговор мамаше, та моментальносообразила, в чем дело… Однако не могу поверить, что такая состоятельная умнаядама наняла в киллеры сумасшедшего маньяка. И как она успела сделать это засутки?

Он ушел с чайником, вернулся через минуту, бегом, и с порогавыкрикнул:

— Она заранее была с ним знакома и знала, что он маньяк! Этооказалось кстати! Это инсценировка, вот что! — Он включил чайник, сел изакурил. — Теперь основной вопрос — где она такого откопала? Представляете,ручной маньяк, дрессированный. И при чем здесь нитки? Ну при чем, а?

— Знаешь что, Ваня, мы сейчас чайку выпьем и ты съездишь надачу к Солодкину. Он наверняка там.