— А Фердинанд?

— Я к нему наружку приставлю, исключительно ради твоегодушевного спокойствия.

— Простите, вы не могли бы отлепить жвачку от дверногоглазка? — произнес испуганный детский голос за дверью.

— Попробую, — ответила Варя, вытащила из сумочки бумажныйносовой платок и принялась оттирать застывшую белую замазку. — Знаете, тутнужно спиртом или одеколоном, ладно, у меня, кажется, есть туалетная вода.

Возиться пришлось довольно долго. Варя слышала за дверьюторопливые шаги, потом раздался детский плач. Молоденькая невестка Солодкинойстояла за запертой дверью с ребенком на руках и ждала. Наконец стеклышко глазкастало чистым, и через минуту защелкали замки. Варя увидела на пороге худенькоебледное существо в шортах и футболке с красивым трехмесячным младенцем наруках.

— Вы никого не заметили у подъезда? — спросила девочкабыстрым свистящим шепотом, не поздоровавшись. — Да заходите же скорей,заходите. — Она на секунду высунула голову на площадку и тут же захлопнуладверь, заперла на все замки и на задвижку.

— А кого я должна была заметить?

— Нет, никого конкретно. Простите, я глупость спросила.

Полчаса назад, узнав, что Олег на даче, Варя подумала: а непоехать ли туда? Вряд ли будет толк от разговора с молоденькой невесткой.Однако книжка про вуду оказалась в московской квартире, а выдумать предлог,чтобы заявиться на дачу. Варя не могла. Услышав просьбу отлепить жвачку, онастала подозревать, что приехала не напрасно, что-то здесь происходит.

— Ох, какая красавица, — Варя погладила Машу по светло-русымкудряшкам, — на вас очень похожа. Надо же, как улыбается! Я таких маленькихблизко никогда не видела. Ксения, вы кого-то ждете? Или боитесь? Может, вампомощь нужна? Галина Семеновна говорила, вы совеем ребенок, и в общем, онаправа. Если бы я не знала, что вам девятнадцать, больше четырнадцати не далабы. Так в чем дело? Кто вам глазок жвачкой залепил? Кто мог стоять у подъезда?

— Нет, все нормально. Никто. Совершенно никто. Спасибо.Просто я сейчас учебник психиатрии читаю и, как положено, нахожу у себя сразувсе мании, фобии, психозы. Вот сейчас у меня настоящая мания преследования. —Она засмеялась так фальшиво, что самой стало неловко. — Я вам книжку принесу,вы, наверное, спешите?

— Ксения, можно я руки вымою?

— Конечно. Ванная там. А может, вы чаю хотите?

— Очень хочу, спасибо, — улыбнулась Варя.

— Подождите минут десять, хорошо? Я сейчас ее покормлю. Онатолько что проснулась. Вы проходите в гостиную, я сейчас.

В ванной, на полочке у раковины, Варя увидела странныйпредмет, похожий на старинную складную опасную бритву, очень дорогую, срукоятью из черного дерева, с тонкой инкрустацией, перламутровой и золотой.Варя осторожно взяла бритву в руки и разглядела странные символы, напоминающиеассиро-вавилонскую клинопись. Оконечность рукояти украшал выпуклый череп,сделанный весьма искусно из желтоватой слоновой кости, в глазницах поблескиваликрошечные красные камни, возможно, рубины. Варя прикоснулась к черепу и вскрикнулаот неожиданности. Из рукояти с легким щелчком выскочило светлое стальноелезвие, вовсе не бритвенное. Оно было ромбовидной формы, как у кортика. Варяпопыталась убрать лезвие назад, в рукоять, но край оказался таким острым, чтоневозможно сильно надавить пальцем. Она еще раз нажала на череп, и лезвие самоспряталось на место.

«Что делает в ванной такая дорогая старинная вещь? Ведь нечистят же этим ногти!» — подумала она, аккуратно положила нож на полку, вышлаиз ванной, погасила свет.

Ксюша сидела в гостиной на диване, на руках у нее спалребенок.

— Сейчас я ее уложу и поставлю чай, — прошептала она,вскинув на Варю круглые блестящие голубые глаза.

— Ничего, я не тороплюсь. — Варя уселась в кресло. — Уф-ф,совершенно сумасшедший день. У вас так хорошо, тихо.

«Она была бы очень симпатичной, даже красивой, если бы неэта паническая затравленность в глазах. Кормящая мама должна светиться покоем исчастьем. Чудесный здоровенький ребенок, отличная квартира, не знаю, как муж,но свекровь в ней души не чает. Чего ей не хватает? — размышляла Варя. — Ипочему, интересно, она приехала с дачи в Москву одна с ребенком?»

— Ксюша, а почему вы не на даче?

— Мне надо было показать ребенка врачу.

— Что, какие-то проблемы со здоровьем?

— Нет. Насчет прививок. Подождите, я сейчас, — она встала ина цыпочках вышла из гостиной.

Варя оглядела стены, увешанные картинами. Поленов, Врубель,Шагал. Если не подлинники, то очень качественные репродукции. Антикварнаямебель, в горке красного дерева английский фарфор. Масса прекрасных дорогихбезделушек, словно в антикварном салоне. Дом Галины Семеновны выглядел так же,как она сама, пестро, помпезно, дорого.

— Все, я поставила чайник, — сообщила Ксюша, появившись напороге, — а вы давно знакомы с Галиной Семеновной?

— Порядочно.

— Вот книжка, которая вам нужна. — Ксюша положила на журнальныйстолик книгу в бумажной кроваво-красной обложке, со зверской разрисованноймордой и черной изломанной надписью «Тайны вуду». — Вы этим увлекаетесь?

— Не особенно. Я учусь в Университете искусств, мне надонаписать курсовую о влиянии афро-азиатского языческого мистицизма напостмодернизм конца двадцатого века.

— А, понятно, — рассеянно кивнула Ксюша, — пойдемте накухню, чай пить. Я, честно говоря, еще не завтракала. Есть хотите?

— Не откажусь. Давайте я вам помогу. Вы, наверное, оченьустаете с ребенком? Может, перейдем на «ты», не возражаешь? Разница в возрастеу нас небольшая. Тебе девятнадцать, мне двадцать два.

— Конечно, — Ксюша наконец улыбнулась, — есть фрукты,йогурт, сыр. Хочешь гренки с сыром?

— Хочу. Ты долго собираешься оставаться в Москве?

— Не знаю. — Ксюша поставила чашки на стол, и Варя заметилана среднем пальце правой руки свежий порез, довольно глубокий, замазанныйзеленкой.

«Значит, недавно возилась с этим ножичком. Вероятно, впервыедержала его в руках. Я ведь тоже чуть не порезалась», — отметила про себя Варя.

— Да, скажи, пожалуйста, в ванной на полочке лежит складнойнож, очень дорогая вещь, старинная. Правда, старинные ножи очень редко бываютскладными, но от этого он становится еще более ценным. Наверное, нельзя егодержать в ванной, там влажно. Это ведь антиквариат, диких денег стоит.