Ксюша застыла, несколько секунд смотрела на Варюиспуганными, бессмысленными глазами и вдруг спросила нарочито небрежным тоном:

— Ты разбираешься в антиквариате? Можешь сказать, что это занож?

— Твоя свекровь разбирается лучше, — улыбнулась Варя, — такпочему он валяется в ванной?

— Я не знаю, — Ксюша растерянно заморгала, — я понятия неимею, откуда он взялся.

— Очень интересно. А кто заклеил дверной глазок жвачкой,тоже не знаешь?

— Наверное, мальчишки пошутили, — выпалила Ксюша, судорожносглотнув, — тебе сколько гренок?

«Вряд ли в этом элитарном доме сейчас, жарким летом, осталсяхоть один мальчишка, — подумала Варя, — и почему она сама не могла открытьдверь и отодрать жвачку от глазка?»

— Две штуки, — сказала она вслух с улыбкой и тут женахмурилась. — Смотри, у тебя кровь течет из пальца. Перекись есть?

— Да… — Ксюша ушла в ванную. И в этот момент зазвонилтелефон. Он стоял рядом с Варей, секунду подумав, она сняла трубку.

— Ксюша? Куда ты исчезла? Я звоню от соседей, это кошмаркакой-то, он дрыхнет и дрыхнет, я уж думала, совсем помер, — затараторил, взволнованныйженский голос. — В гамаке во дворе проспал почти сутки, потом улегся встоловой, вставал пару раз, в сортир сходил, и опять дрыхнет, храпит, какборов, сил моих нет, я говорю, Олег, включи телефон или скажи мне цифровой код,а он чего-то бормочет непонятное, мне, между прочим, даже с сердцем плохостало, ты исчезла с ребенком, меня не предупредила. Ну, не молчи, скажи, чтомне делать? Я ведь не хозяйка, мне в Москву надо съездить, а как я дом на него,такого, оставлю, а? Ты меня слышишь, Ксюша?

— Это не Ксюша, я ее сейчас позову, — сказала Варя.

— А! — испуганно вскрикнула трубка. — Кто это? Где Ксюша?

— Меня зовут Варвара, я знакомая Галины Семеновны, вот,Ксюша уже идет. — Варя перец дала ей трубку.

— Да, я. Раиса, подождите, не надо так кричать, я ничего непонимаю… Ну, ладно, пускай спит… Нет, не надо вызывать врача, не волнуйтесь, онпросто устал, у него такое бывает… Ну, может, он ночью работал, а днемотсыпается… Знаю, конечно, четыре тройки, ну да, потом «ее», синюю такую кнопочкунажмите, и все. Зарядное устройство в верхнем ящике комода. Вы можете подождатьеще день? Мне надо сходить с Машей в поликлинику, взять направление напрививки, а наш врач принимает только в четверг. Ну что вы так переживаете,расслабьтесь, отдохните. Я позвоню вечером.

Она положила трубку и выразительно закатила глаза.

— Совершенно безумная женщина.

— Кто она?

— Домработница. У нее сложные отношения с Олегом. Ей ненравится, что он все время спит.

— А может, он правда заболел? Действительно странно, чточеловек спит сутками.

— Ага, заболел, — Ксюша зло усмехнулась, — конечно же!Заболел! Бедненький! Я даже диагноз знаю. Нарколепсия, приступ патологическогосна. — Она рухнула на стул, сжала ладонями виски и пробормотала:

— Не могу больше. Все. Не могу! Уйду, хотя совершеннонекуда.

— Олег наркоман? — тихо спросила Варя. Ксюша молча кивнула,встала, вытащила гренки из микроволновой печи.

— При нарколепсии человек спит страшно долго и крепко, можетотлежать себе какую-нибудь конечность так, что потом приходится ампутировать, —глаза Ксюши холодно сверкнули, — может и умереть во сне. Конечно, этого я емуне желаю. Ешь гренки, они вкусные, пока горячие.

Несколько минут молча ели, наконец Ксюша произнесла:

— Я тебя впервые вижу. Так получилось, что сорвалась притебе. Извини. И, пожалуйста, и говори никому.

— Хорошо, — кивнула Варя.

— Главное, Галине Семеновне не говори. Она скрывает это изовсех сил, даже от себя самой. Она хороший человек, сына любит без памяти. Ноесть у нее одна странная черта. Общественного мнения она боится куда больше,чем реальности. Понимаешь? Иногда мне кажется, ей легче пережить его смерть,чем огласку. Не дай Бог, кто-нибудь узнает, что у Галины Семеновны Солодкиной,такой благополучной, такой блистательной дамы, единственный сын — наркоман.

— И давно он на игле?

— По-моему, всю жизнь.

— Когда замуж за него выходила, ты знала этом?

— Догадывалась. Но только потому, что собираюсь статьврачом, читаю кучу медицинской литературы, знаю симптомы. Галина Семеновнаупорно повторяла, что он очень своеобразный человек, странный, как всетворческие личности, у него целый букет болезней. Даже домработница Раиса,которая в доме лет двадцать пять, не знает. Или делает вид, что не знает.

— Серьезно? Как такое может быть?

— Очень просто. Человек может годами сидеть на игле, а егоблизкие ни о чем не догадываются. Ладно, хватит. Я чувствую себя предательницейпо отношению к Галине Семеновне, когда это с тобой обсуждаю.

— Извини, но как же ты решилась от него рожать?

— Как видишь… — Ксюша развела руками. — Еще чаю?

— Спасибо. Гренки у тебя замечательные. Слушай, а этот ножты все-таки в ванной не держи. Очень ценная вещь. У вас не дом, а настоящиймузей. Оказывается, еще и оружие старинное есть.

— Да, наверное. Полный дом антиквариата. Почему не бытьоружию?

Послышался детский плач, Ксюша резко встала.

— Ну вот, уже проснулась. Книжку не забудь. Она в гостиной,на журнальном столике. Было очень приятно познакомиться.

— Я тебе там на кухне оставила свой телефон, — сказала Варя,прощаясь в прихожей, — звони, не стесняйся. Вдруг понадобится помощь, все-такиты здесь одна с ребенком. У меня машина.

— Спасибо, — улыбнулась Ксюша. Выйдя за дверь, Варяуслышала, как защелкали замки и задвижка. В пустом дворе она огляделась.Старушка в соломенной шляпе выгуливала болонку, молодой лысый толстяк в шортахвозился у ярко-красного «Форда», поджарый белобрысый парень в темных очкахкурил, сидя напротив подъезда, на спинке поломанной скамейки. Издалека быловидно, какие у него новенькие белоснежные кроссовки. Варя несколько секундвглядывалась, щурясь от яркого солнца, потом подошла к своей машине, села заруль, включила зажигание, но вместо того чтобы тронуться с места, заглушиламотор, вышла из машины, еще раз оглядела двор и решительно направилась к белымкроссовкам.

— Простите, вы меня не толкнете? — обратилась она к парню ишироко улыбнулась. — Машина совсем новая, но что-то там постоянно глохнет.