пусть и согласен: палку перегнул. Поэтому безмолвно тычу кнопку «семнадцать», позорно прячась за металлическими «ставнями». Итак, у меня тридцать секунд, чтобы погасить в груди бушующее пламя, собраться, в кои-то веки начать действовать как профессионал. Но какой там, когда на кону стоит безопасность любимой женщины!

Из лифта выхожу всё в том же взвинченном состоянии. Спешно преодолеваю коридор, оказываюсь в приёмной и, не обращая внимания на протесты секретарши, твёрдой поступью иду к дверям кабинета председателя, распахивая те настежь. Внутри никого, но это меня не останавливает. Бегло осматриваюсь. Направляюсь к столу. Поочерёдно открываю ящики. Что ищу? Чхонванcontentnotes0.html#note_42 меня знает! Зацепку. Хоть какую-то…

Взгляд привлекает фоторамка возле монитора. На снимке Со Хён в хоккейной форме, держит над головой кубок, а рядом Пак Бён Хо, по-отцовски его обнимающий. При виде этой лживой идиллии лимфоузлы мгновенно вспухают, перекрывая доступ кислороду. Из гортани вырывается почти животный рык. В следующую секунду весьма увесистая рамка летит через всё помещение, врезается в стену справа от двери, падает и разбивается, чудом не угодив по пути в голову вбежавшей в кабинет девице из приёмной.

– Как вы смеете?! – испуганно взвизгивает она, отскакивая в сторону.

– Где председатель? – задыхаясь, цежу сквозь зубы я.

– Он уехал сразу после вашей встречи! Немедленно покиньте кабинет, или я…

Времени вникать в суть глупых угроз паковской болонки нет. Если Бён Хо не в здании, то и мне здесь делать нечего. Но как узнать, куда старик уволок Машу?

Стоп!

Лёгкие внезапно раскрываются до предела, жадно поглощая воздух, будто на голову надели кислородную маску в открытом космосе. Ничто столь быстро не приводит в чувство, как надежда, вспыхнувшая в критической ситуации! И почему меня осенило так поздно? После случая с Люком я установил Соколовой на телефон отслеживающую программу, если мобильный при ней, смогу узнать местоположение. Вот только для этого нужен ноут, а он в квартире.

– Вы меня слышите?! Я вызываю охрану! – продолжает надоедливо жужжать секретарша.

Какой же противный у неё голос, хуже только писк комара в три часа ночи!

– Да ухожу я, ухожу, – раздражённо выхаркиваю и быстрым шагом покидаю кабинет, а вскоре и здание корпорации.

Так. Что мы имеем? До жилого комплекса на машине доберусь минут за пять. Около десяти потеряю на парковке, в лифте и при загрузке компьютера. Дальше всё зависит от шпионской программы.

Только бы похитители не додумались выбросить Машин смартфон! Только бы ничего не случилось…

Потерпи немного моя «Луна в матроске», я скоро приду за тобой!

Глава 36: Мария Соколова

Говорят, что когда отказывает один орган чувств, другие усиливаются, но я и подумать не могла, что это настолько ощутимо работает. Оказавшись в темноте, имея возможность видеть лишь отголоски слабо пробивающихся через толстую ткань бликов, понимаю – никогда прежде мой слух не был таким острым, а ощущения сильными.

Любые потуги стянуть с головы мешок Мин Хо умело пресекает одной единственной фразой: «Если сейчас откроешь глаза, я закрою их тебе навсегда». Пафосно? Да. Клишировано? Очень даже. Но от этого не менее пугающе. Не знаю, как Пак-младший так долго прятал своё истинное «Я» за личиной образцового джентльмена. Однако теперь, когда его «руки не связаны», на нас не направлен с десяток глаз и нет причин придерживаться сложившегося образа, я вижу его настоящее лицо, и оно чертовски устрашающее.

Наручниками мне служат неприлично длинные пальцы генерального, жалящие больнее раскаленного железа. От его прикосновений кожа полыхает, пульсирует, усиливая зону поражения. Лучше бы это была веревка, да хоть колючая проволока, только не руки монстра, желающего причинить вред человеку, которым я дорожу больше всего на свете.

Пытаюсь высвободиться, произнося решительное:

– Я не буду двигаться!

Мин Хо усмехается. Разумеется, увидеть глазами этого не могу, но звуки такие громкие, что его губы, сдвигающиеся с тихим придыханием на одну сторону, – оглушают.

Хмурюсь, крепко зажмуриваюсь в отвращении, хорошо хоть на голове мешок и можно не скрывать эмоций. Череда суетливых мыслей взрываются внутри черепа множеством снарядов. Что он задумал? Неужели наш поступок с Со Джином настолько страшен, что требует немедленной расправы, причём с личным участием генерального директора крупнейшей фирмы в Корее?! Ерунда, Чушь Петровна! Не бывает такого! Если бы мы превратились в кость поперек горла компании, Мин Хо просто приказал бы своим головорезам разобраться с нами. Но нет, Пак здесь, участвует в процессе слишком вовлечено – это личное, определенно. Да только какие к чёрту дела могут связывать их с Со Джином? Неужто решил завершить процесс, который не довёл до конца отец? Возможно. Проклятье! Я не знаю… Впервые в жизни не хочу получить ответ ни на один из терзающих вопросов, потому что… Потому что, кажется, за каждым из них последует смерть.

Машина останавливается. Двигатель не замолкает, рычит завлекающе, демонстрируя, как быстро он сможет разогнаться и увезти меня прочь, стоит лишь прыгнуть за руль. Только вот я не Брюс Ли и даже не Чак Норрис, так что вряд ли смогу вырубить трех здоровых мужиков.

Тяжелые двери открываются почти беззвучно. Директор выбирается на улицу. Я же вжимаюсь в сидение, боясь, что ещё немного, и почва из-под ног исчезнет. Адреналин подскакивает, от чего руки невольно вздрагивают, позволяя любопытству на секунду завладеть пунктом управления, в слабой попытке убрать с глаз мешок. Благо не успеваю, ведь в следующий момент дверца рядом распахивается, впуская холодный уличный воздух внутрь салона.

– На выход, – командует Мин Хо.

Его рука впивается в мою выше локтя. Пальцы безжалостно сжимают кожу, оставляя синяки. Я мешкаю, поэтому он силой вытаскивает меня на улицу.

Под подошвой чувствую твердый асфальт, – первая радостная новость – переживала, что этот чокнутый везёт меня в лес, а то и сразу на кладбище к подготовленной могиле. Однако тревожность не отпускает – вокруг тихо, словно в мавзолее. Не слышно ни голосов прохожих, ни шума транспорта, только одинокий лай собаки, пробивающий хрупкое самообладание жалобным воем, олицетворяющим то, что творится у меня внутри.

Ноги неуклюже цепляются за ступеньки. Рукав пиджака с треском рвётся от столкновения с дверным косяком. Мин Хо не особо заботит безопасность пленника, от того он не сбавляет темпа, не контролирует, куда я ступаю, а просто тащит меня вперёд, в помещение, заполненное спертым воздухом.

Удивительно, но мешок на голове отчасти даже помогает, выполняя искаженную функцию маски: пыль не столь сильно оседает в носовых пазухах. Правда, дышать от этого не легче. Начинаю кашлять. Носок кроссовка врезается во что-то твёрдое. Испуганно выругиваюсь