«Слушай, доктор, у меня больше нет времени. Несси просила передать тебе вот это (он сунул мне в руки мою видеокамеру). Ее прощальное послание. Машина остается тебе как компенсация за моральный ущерб. Деньги мне твои даром не нужны. Чао какао! Адье, амиго!»

Он ушел, а я поехал назад в клинику в полном смятении. Что мне теперь делать, как объяснить ее мужу, что она исчезла в лесу, сбежала с религиозными фанатиками? Пока я мчался по трассе, то принял окончательное решение уехать из города, а может, и из страны как можно быстрее. Тут меня уже ничто не держало. Моя любимая жена ушла к другому, побогаче, и я остался совсем один. Несси и ее болезнь долгое время отвлекали меня от семейной драмы, но теперь, когда она сбежала, я давил педаль газа, выжимая почти до двухсот, и чувствовал, как тоска, глухая и тяжелая, наваливается на меня всей тяжестью неподъемного горя. Вспомнилась ее теория внутренней пустоты. Она говорила, что когда эйдосы уходят из человека, образуются пустоты, и тогда горе возвращается к нему с тройной отдачей, за счет компрессии. Вдруг я понял, что она имела в виду. Не знаю, какими существами до этого была занята «полка для горя» в моей душе, но сейчас она неожиданно освободилась. И я понял, как одинок. Как нечеловечески я одинок в этом проклятом мире. Знаешь, во многом она была права. Где-то глубоко в ее рассказах было очень много истины, которую ни мне, ни многим другим не дано понять в силу одномерности видения этого мира.

Было где-то около трех ночи, когда я добрался наконец до клиники и зашел в кабинет, чтобы забрать документы, личные вещи и фотографии и покинуть это место навсегда. Чтобы не будить никого из персонала, я тихо, не включая свет, зашел с заднего хода, открыл дверь в свой кабинет и стал шарить на столе в поисках выключателя.

«Стой где стоишь, продажная душонка!»

Я, наконец, нащупал заветную кнопку и включил лампу на столе. На диване сидел Марат, в руке у него был пистолет с глушителем.

«Итак, где она? Где моя жена?»

«Я не знаю».

«Отдай мне кассеты и расскажи, куда ты дел Несси, лживый козел!»

Трясущимися руками под дулом пистолета я по приказу Марата разливал в хрустальные рюмки коньяк. А потом положил на стол пластиковый пакет с кассетами.

«Нет, это не все. Ты прекрасно об этом знаешь. Где последняя?»

Я достал из кармана кассету, что мне дал Захер, и положил сверху.

Марат подошел ко мне и приставил пистолет к голове.

«Пей, а потом я выстрелю. Так нам обоим будет легче».

В такие минуты мозг начинает форсированно искать выход из ситуации, чтобы спастись. Неожиданно я понял, что в моем кармане лежит шприц с успокоительным лекарством – тот самый последний укол, который я должен был поставить Несси, но под действием ее уговоров на время отложил. Я немного потянул время, делая вид, что нюхаю коньяк. На меня вдруг нашел несвойственный мне кураж. Что мне терять, даже если он убьет меня? Дыра в душе так и осталась дырой. Сколько времени понадобится, чтобы залатать ее? Год, два, вечность?

«А закусить можно?»

«Закусишь на том свете. Пей быстрее, уже светает».

«Ну да, вампиры этого не любят».

Я услышал, как он взвел курок. Изо всех сил я всадил ему в бедро укол, а потом оттолкнул в сторону. Раздался глухой выстрел. К счастью, пуля меня не задела и угодила в шкаф. Я упал на пол и пополз к двери, понимая, что пока лекарство подействует, Марат может выстрелить еще несколько раз. Я спрятался за креслом, закрыв голову руками. Прошла, наверное, минута, а нового выстрела не последовало. Вместо этого я услышал хрип, словно мой противник подавился оливковой косточкой и теперь изо всех сил пытается выхаркать ее вместе с легкими. Я немного приподнял голову над диваном и увидел, что Марат в судорогах скрючился под столом, а изо рта у него идет пена. Бедняга умирал долго и мучительно, я пытался что-то сделать, но все было бесполезно. Казалось, его тело разрывают изнутри миллиарды маленьких взрывов.

«Несси, Несси», – хрипел Марат до тех пор, пока его перекошенное лицо не застыло, будто кусок оплавившегося пластика. Я потрогал пульс – но он замер. В руке у него была зажата цепочка. Кулон с единорогом. Марат был мертв.

Несколько минут я был в таком шоке, что не мог сдвинуться с места. Я не понимал, как обычный успокоительный укол мог вызвать смерть. А ведь я не верил, что Марат принял решение убить ее моими руками. Каким же я был идиотом, как сильно заблуждался! Несколько часов назад я мог бы сделать этот укол ей и смотреть, как ее прекрасное, нежное лицо изуродует страшная маска смерти. Когда я пришел в себя, то быстро схватил деньги, документы и расшифровки и помчался что есть мочи вон из города… Несси я больше никогда не видел.

Арина некоторое время раздумывала, потом спросила:

– А что там было, на последней кассете?

– Вот она, деточка. Я хранил ее все эти годы, надеясь однажды встретиться с тобой. Там Несси обращается к тебе.

– Но откуда она вообще могла знать про меня?

– Мне надо пойти цыпляток покормить, а ты не торопись, Ариша. Внимательно послушай. Писать не надо, это ведь личное послание. Только для тебя.

Арина взяла в руки камеру, в обнимку с которой она провела много счастливых дней и ночей. После тяжелого периода работы в стафе, болезни и унижений в сыром подвале, тот отрезок прошлого казался ей особенно прекрасным. Свечка, лист бумаги и рассказ удивительной женщины длиною в целую жизнь. Улыбаясь своим воспоминаниям, она нажала play, и на экране снова появилась светловолосая женщина. Только на этот раз позади нее не было стен врачебного кабинета. Она сидела в машине и держала камеру перед собой. Некоторое время она хмурилась, пытаясь настроить экран, потом увидела, что запись идет, и поправила прическу. На этот раз ее волосы полностью открывали лоб и были убраны в длинные косы, идущие назад. Она была очень красива в красном, с вышивкой платье. Несси приблизила камеру к лицу и заговорила полушепотом:

«Привет! Мне придется говорить тихо, чтобы не разбудить Ивана. Знаешь, он неплохой человек, только очень слабый. Как всякий доктор, слишком много врет. При этом искренне верит, что во лжи может быть хоть капля спасения, дурачок. При этом он врет даже самому себе. Как ты думаешь, почему он отпустил меня? Ему это грозит потерей всего, даже жизни. Спроси у него при случае, зачем он это сделал, может, хоть один раз в жизни он будет честен с самим собой. Хотя я сомневаюсь. Ладно, пусть пока спит спокойно, он еще не знает, что его ждет, бедняжка.

Дорогая, милая Аришка-Решка. Я не представляю, как ты сейчас выглядишь, чем ты занимаешься и в каком мире живешь. Я записываю тебе послание из прошлого, которое может пригодиться. Час назад, когда я последний раз тебя видела, ты была совсем крохой и только-только начинала делать первые шажки. Ты – это то единственное, что держало меня тут, но я все же приняла решение уйти, прихватив всю гнусь прошлого с собой. Несси – великий ассенизатор мира. Не знаю, что там у вас сейчас происходит, но думаю, ничего хорошего. К сожалению или счастью, материя не может без души, а Лев без Единорога. Это два сообщающихся сосуда, и если мой переход удался и мир изменился, то человечество снова в дерьме. Поэтому я решила тайком оставить тебе эту запись. Несомненно, это – предательство однорогих, но надеюсь, доктор сохранит ее и передаст тебе строго конфиденциально».