– Сомневаюсь. Голоса распределились еще доначала заседания, – объяснил Уайкофф. – За Розена были только двое сотрудников,трое других пошли за коллегами лишь потому, что знали: победа все равно твоя.Не представляешь, сколько вчера вечером было сломано копий. Розен получил свое.Через три месяца его здесь не будет.

– Или раньше, – вставил Гудмэн. – Фирму ужетошнит от него.

– А меня-то! – Адам невесело усмехнулся.

Эммит бросил взгляд на часы: восемь сорокпять, в девять его ждут в суде.

– Так, Адам, мне пора бежать. – Он застегнулпиджак. – Когда ты возвращаешься в Мемфис?

– Думаю, сегодня.

– Может, пообедаем вместе? Нужно поговорить.

– С удовольствием.

Уайкофф распахнул дверь комнатки.

– Отлично. Моя секретарша тебе позвонит. Все.До встречи.

Внезапно заторопился и Гудмэн. Часы его вечноопаздывали, но на встречи Гарнер каким-то чудом умудрялся приходить вовремя.

– У меня в кабинете клиент, извини. Увидимсяза обедом.

– Всего один голос, – задумчиво повторил Адам,глядя в стену.

– Забудь. Могло быть хуже.

– Верю.

– Слушай, до отлета нам требуется посидетьвместе пару часов. Расскажешь о Сэме, о`кей? Начинай прямо в обед. – Гарнервышел.

Адам уселся на стол и покачал головой.

Если персоналу мемфисского отделения фирмы“Крейвиц энд Бэйн” и были известны перипетии, через которые Адам прошел вЧикаго, то внешне это никак не проявлялось. Держали себя сотрудники филиалаточно так же, как и прежде: вежливо, предупредительно – все-таки представительголовного офиса! В нужный момент на их лицах появлялись улыбки, кое-ктоосмеливался даже произнести в коридоре приветственную фразу, однако кабинет,где сидел Адам, они старались обходить стороной. Корпоративные юристы вхрустящих от крахмала рубашках, они не привыкли касаться грязи, неизбежнопачкающей манжеты адвоката по уголовным делам. Они не ходят по тюрьмам, неведут бесплодных бесед с полисменами, государственными обвинителями ижестокосердными судьями. Их удел – сидеть в уютной тиши кабинета и даватьграмотные советы клиенту, готовому выложить несколько сотен долларов за часовойразговор. Остальное время они отдают обсуждению профессиональных сплетен,конференциям да обедам с банкирами и руководством страховых компаний.

Бесцеремонная пресса уже разожгла у людейсовершенно ненужное любопытство к расположенному в здании “Бринкли-Плаза”офису. Большинство сотрудников филиала испытывали неловкость, встречая вгазетах название своей фирмы рядом с именем отвратительного убийцы Кэйхолла. Этобольшинство и понятия не имело о том, что “Крейвиц энд Бэйн” представлялаинтересы Сэма уже в течение семи лет. А теперь близкие друзья задают имнедоуменные вопросы, коллеги из других фирм бросают прозрачные намеки, женамстало неудобно показываться на клубных вечеринках, а дальние родственникипроявляют прямо-таки неприличное беспокойство по поводу их дальнейшей карьеры.

Сэм Кэйхолл и его внук очень быстропревратились для мемфисского отделения во что-то вроде чирья на самомчувствительном месте, однако избавиться от мук страстотерпцы никак не могли.

Все это Адам понимал, но нисколько небеспокоился. Недели три можно провести и здесь. Ни днем больше.

Выйдя в пятницу утром из лифта, он предпочелне заметить молодую женщину, которая при его появлении принялась озабоченноперекладывать лежавшие на столике журналы. У дверей кабинета Дарлен,секретарша, вручила ему записку от Тодда Маркса. Адам переступил через порог,скомкал листок и швырнул в корзину для мусора. Затем снял пиджак, принялсяраскладывать на столе бумаги: собственные заметки, что были сделаны на бортусамолета, заимствованные у Гудмэна ходатайства по аналогичным делам, копиипоследних постановлений Верховного суда страны.

За выстраиванием стратегии защиты поездка вЧикаго незаметно отошла в область преданий.

* * *

В здание “Бринкли-Плаза” Ролли Уэдж ступилчерез двери главного входа. До этого он сидел за столиком уличного кафе,терпеливо выжидая, пока черный “сааб” не займет свое место на стоянке. ОдетРолли был в белую рубашку с галстуком и серые брюки, на ногах – туфли мягкойкожи. Отхлебнув из бокала ледяного чаю, он проводил взглядом скрывшегося ввестибюле Адама и поднялся.

Лифтовый холл оказался пуст. Уэдж посмотрел натабличку: “Крейвиц энд Бэйн” занимала комнаты на третьем и четвертом этажах.Войдя в кабину одного из четырех лифтов, Ролли нажал кнопку с цифрой восемь.Когда двери разомкнулись, он вышел в довольно тесное фойе. Табличка у проходанаправо указывала на местонахождение трастовой компании, налево уходил узкийкоридор. Дверь возле фонтанчика с питьевой водой вела на лестницу. Роллинеторопливо спустился на шесть пролетов. По пути он не встретил ни одногочеловека. С пятого этажа лифт доставил Ролли на третий. Молодая женщина в холлепродолжала возиться с журналами. Уэдж уже хотел было спросить ее о трастовойкомпании, но в это мгновение зазвонил телефон и женщина сняла трубку. Ролливновь зашел в лифт, поднялся на четвертый этаж. Холл оказался пуст, зато дверьв коридор была оборудована кодовым замком.

Послышались голоса. Ролли отступил налестницу, выждал несколько секунд и двинулся к фонтанчику с водой. За егоспиной из лифта вышел молодой человек в синем блейзере, левым локтем онприжимал к себе картонную коробку, а в правой руке у него был увесистыйфолиант. Направился молодой человек к двери с табличкой “Крейвиц энд Бэйн”.Уэдж шагнул за ним. Осторожно положив книгу на коробку, клерк принялся нажиматькнопки замка: семь, семь, три. Стоя за его плечом, Ролли запомнил код.

Парень перехватил толстый том и готов былпройти в раскрывшуюся дверь, когда Ролли слегка подтолкнул его в спину.

– Ч-ч-черт! Простите, я не хотел. – Он поднялголову и с недоумением посмотрел на табличку. – Но это не “Ривербенд траст”!

– Нет. Весь этаж занят юристами “Крейвиц эндБэйн”.

– На каком же я этаже?

– На четвертом. Вам нужен восьмой.

– Еще раз извините, – с неподдельнымсожалением пробормотал Ролли. – Ошибся.

Молодой человек улыбнулся, качнул головой идвинулся по коридору.

– Прошу прощения! – на всякий случай произнесУэдж, делая шаг назад.