– Думаю, на том холме, рядом с чернокожими.Смерть примиряет всех.

– С чего ты решил, что они его примут?

– Примут.

– Я серьезно.

– Эту тему мы с ним еще не обсуждали.

– Захочет ли он вообще быть похороненнымздесь, в округе Форд?

– Не знаю. Говорю же, эту тему мы необсуждали. Пока еще остается надежда.

– Есть шанс?

– Небольшой. Во всяком случае, стоитпопытаться.

Выйдя с кладбища, они зашагали по тихой,обсаженной дубами улочке. На аккуратных домиках блестела свежая краска, возлецветочных клумб с достоинством прогуливались кошки, в креслах-качалках дремалистарики.

– Здесь прошло мое детство, Адам.

Ли сунула руки в карманы, глаза ее повлажнели.

– Оно было счастливым?

– Трудно сказать. Мы никогда не жили в городе,а я мечтала вот о таком домике и чтобы рядом стояли всякие магазины. Городскиеребята смотрели на нас свысока, но это так, пустяки. Я играла тут с друзьями,мы носились по улицам, лазали по деревьям. Было хорошо. Воспоминания о нашейферме далеко не такие приятные.

– Из-за Сэма?

Подметавшая крыльцо пожилая женщина вцветастом платье повернула к ним голову. У дорожки, что вела к дому, Лиостановилась.

– Доброе утро, миссис Лэнгстон, – мягкоприветствовала она хозяйку.

Не сводя с лица тетки пристального взгляда,миссис Лэнгстон прислонила к стене метлу.

– Я – Ли Кэйхолл, вы должны меня помнить.

Адам невольно посмотрел по сторонам. Ему нехотелось, чтобы имя деда услышали посторонние. Но улица была пуста. Если миссисЛэнгстон и узнала Ли, то догадаться об этом не представлялось возможным.Женщина сухо кивнула, как бы говоря: поздоровалась и иди себе с Богом, нечегоглаза пялить.

– Приятно было встретиться, – сказала Ли,готовясь сделать шаг. Миссис Лэнгстон поспешила скрыться в доме. – Я дружила сее сыном, когда училась в школе. – Тетка качнула головой.

– Не очень-то она обрадовалась.

– Она всегда производила впечатление особыдовольно странной. А может, просто не хотела говорить с одним из Кэйхоллов.Боялась соседей.

– Наверное, нам лучше сохранять здесьинкогнито.

– Пожалуй.

Проходя мимо копавшихся на цветочных клумбах вожидании почтальона людей, оба молчали. Тетка прикрыла лицо огромнымисолнцезащитными очками. Впереди показалась центральная площадь, но Ли решиласвернуть на узенькую улочку, сплошь застроенную скромными деревянными домами.За углом она остановилась.

– Видишь салатовый домик, третий справа?

– Да.

– Вот там вы и жили. Можно подойти ближе, ноза перегородкой болтают соседи.

Во дворе дома играли двое ребятишек, накрыльце поскрипывало кресло-качалка. Небольшой уютный коттедж идеально подходилдля супружеской пары с маленькими детьми.

Когда Эдди и Эвелин покидали Клэнтон, Адаму неисполнилось еще и трех лет. Глядя на выкрашенную зеленой краской дверь, онпопытался вспомнить дни далекого детства. Безуспешно.

– Дверь тогда была белой, а деревца совсемтоненькими. Эдди арендовал дом у местного агента по недвижимости.

– Дорого это обходилось?

– Не очень. Ты только что появился на свет,Эдди работал в авторемонтной мастерской, потом ушел в управление дорожногостроительства, а позже еще куда-то.

– Да, могу представить.

– Эвелин устроилась на полставки в ювелирныймагазинчик, что на площади. Думаю, они чувствовали себя счастливыми. Родом онабыла не отсюда, ты же знаешь, и друзей здесь почти не имела. Твоих родителейвполне устраивало общение друг с другом.

Прыгавший возле дома мальчишка направил наАдама ствол игрушечного ружья. Адам улыбнулся, ребенок приветственно помахалему рукой. Племянник и тетка вновь свернули к площади.

Ли превратилась в экскурсовода. Оказывается,сто тридцать лет назад чертовы янки дотла сожгли город. Герой армииконфедератов генерал Клэнтон, потерявший в битве при Шило левую ногу, выстроилздание суда и разбил вокруг несколько улиц. Начертанный его рукой план городадо сих пор висит в зале мэрии. Поскольку генерал терпеть не мог палящих лучейсолнца, на центральной площади солдаты высадили множество молодых дубков.

– Могила великого человека находится чуть встороне, – сказала Ли, – я покажу ее тебе позже.

К северо-востоку от центра располагалисьторговые кварталы с рядами бесчисленных недорогих лавок, однако по субботамжители округа Форд по-прежнему предпочитали совершать покупки в магазинах,витрины которых выходили на площадь. Машин на улицах почти не было; пешеходылениво двигались мимо старых, стоявших впритык друг другу двух-трехэтажныхзданий банков, страховых компаний, торговых заведений, где продавцы предлагалипокупателям абсолютно все, начиная от автомобильных шин и заканчивая предметамитуалета. Тут и там виднелись полотняные тенты уличных кафе. У входа в аптеку Лиостановилась, сняла очки.

– Когда-то давно здесь находилась крошечнаязабегаловка, – пояснила она. – Хозяин наливал нам по стакану содовой, включалмузыкальный аппарат, и мы усаживались прямо на полу возле полки с комиксами.Кусок вишневого пирога стоил десять центов, а чтобы съесть его целиком,требовалось, наверное, не меньше часа.

Такое сейчас встретишь только в старыхфильмах, подумал Адам. Пройдя метров двадцать, они замерли перед витринойскобяной лавки, с интересом всматриваясь в выставленные под ней лопаты,жестяные лейки и прочий садовый инвентарь. В глазах Ли что-то промелькнуло, ноона не произнесла ни слова.

Взявшись за руки, они пересекли улицу,миновали группку стариков, которые, сидя на корточках у мемориала в честь жертвГражданской войны, жевали табак и обменивались редкими возгласами. Теткакивнула в сторону статуи мужчины.

– Генерал Клэнтон.