– Поэтому, пожалуйста, успокойся, – продолжает миссис Мунлайт, как будто бы я уже дала согласие. Она хочет погладить Диану по плечу, но та дергает им, не разрешая матери сделать это.

– Все пройдет хорошо, – продолжает миссис Мунлайт. – Из любых ситуаций есть выход. Не стоит.

Вместо ответа Диана устало закрывает лицо руками. Мне кажется, что она на грани. А еще я не

понимаю, почему она не разговаривает. Возможно, ей просто все равно.

Миссис Мунлайт поворачивается ко мне.

– Сейчас ты переоденешься и споешь вместо моей дочери песню Элинор Фелпс. После получишь неплохой гонорар. Но ни одна живая душа не должна узнать об этом, – внимательно глядя мне прямо в глаза, говорит она.

– Но, постойте, – хмурюсь я. – Как это? Что значит – вместо вашей дочери?

– Легко и просто, милочка, – раздраженно говорит миссис Мунлайт. – Хочешь получить гонорар в два раза больше?

У меня поднимаются брови. В два раза больше?! Это же большая сумма! Но... Как-то все это неправильно. Я не понимаю, что происходит. И это меня тяготит.

Миссис Мунлайт снова хватает меня за руку и тащит в первую комнату.

– Буду с вами откровенна, мисс Ховард, – говорит она, заставляя сесть меня в кресло, а сама усаживается напротив, закидывая ногу на ногу и складывая на нее руки. Я вижу, как ее тонкие пальцы, ухоженные ногти которых покрыты серебром, едва заметно подрагивают. – Моя дочь должна была сегодня спеть для гостей, но не сможет этого сделать. Нужно, чтобы кто-нибудь заменил ее. И я прошу сделать это вас.

– Почему меня? – недоумеваю я, чувствуя на затылке пристальный взгляд молчащей Джессики.

– Я слышала, как вы поете, – пожимает острыми плечами миссис Мунлайт. – У вас хороший голос, мисс Ховард. Сильный.

– Потому что я... – Я хочу сказать, что я не только играю на гитаре, я еще и вокалистка, но мне не дают этого сделать. Мунлайт все равно, кто я и чем занимаюсь. Ей нужно, чтобы я спела вместо ее дочери. Точка. И я понимаю, что она не отстанет от меня. И если нужно, повысит сумму втрое или перейдет к угрозам.

– Мне нужно, чтобы вы вышли вместо Дианы в ее платье. И спели одну чертову песню из репертуара Фелпс. Прямо сейчас.

– А если я откажусь? – прямо спрашиваю я.

Миссис Мунлайт на миг закрывает глаза. Кажется, она просто в ярости, но отлично сдерживает себя.

– Санни Ховард, дорогая моя девочка. Ты хочешь повысить гонорар? О’кей. Без проблем. Ты получишь в три раза больше. В четыре. В пять.

– Деньги ни при чем, – говорю я, сдвигая брови. – Не нужно делать из меня вымогателя. – Я не понимаю, почему должна делать это.

– Помоги мне, – говорит миссис Мунлайт, глядя мне прямо в глаза. – Моя дочь должна была спеть эту песню. Она готовилась к этому несколько недель. Но из-за ангины и перенапряжения потеряла голос.

– Несмыкание связок? – удивленно спрашиваю я. Это очень обидно, очень. Когда-то подобное случилось со мной лет в четырнадцать – я слишком много и слишком громко орала на концерте одной рок-группы, куда тайно сбежала с подружками, а перед этим долго занималась вокалом. В результате на следующий день я просто не могла говорить. И если честно, получила такую взбучку от мисс Вудс и преподавателя по вокалу, что куда более осторожно стала использовать свой голосовой аппарат.

Несмотря на то, что Диана мне не нравится, мне жаль, что у нее так вышло.

Миссис Мунлайт кивает.

– Но, подождите, есть ведь экстренное восстановление связок – на короткое время, – говорю я. – Адреналин сможет отлично помочь! Час она точно протянет.

– Увы, – говорит миссис Мунлайт. – У нее совсем пропал голос. И фониатра сейчас с нами нет. Только учитель вокала. Помоги, Санни Ховард, – смотрит она на меня вновь – пугающе пристально. – Я буду тебе более чем признательна. Поверь, моя благодарность стоит многого. Как и моя обида.

Мне искренне жаль Диану, но от этой семейки одни неприятности.

– Что мне нужно будет сделать? – закрываю я глаза, понимая, что не смогу отказаться – мне не позволят. И Мунлайт изначально знала это, иначе бы не была откровенна. – Просто спеть одну песню? И все?

– Да. Ты будешь в маске, и никто не догадается, что это не Диана. Платье скроет фигуру. Волосы – парик.

– Но люди поймут, что это не ее голос, – с недоумением говорю я.

– Никто из присутствующих не слышал, как моя дочь поет, – отрезает миссис Мунлайт. – Об этом нет необходимости волноваться.

– Но я же должна выступать в составе гитарного квартета, – напоминаю я.

– Не переживай, – отмахивается она. – Я обо всем позабочусь. И я соглашаюсь.

Видимо, гости знают, что должна петь дочь самого хозяина дома. Если Диана, потерявшая голос, не появится на сцене, вернее, на балкончике, о ней будут судачить и над ней будут насмехаться – наверняка они только и ищут повод задеть Мунлайтов, чтобы перемыть им все косточки.

И деньги... Деньги – это совсем неплохо. Я давно мечтала купить новую акустическую гитару. Одна до сих пор дожидается меня в музыкальном магазинчике «У Брукса» на углу 41-й и 35-й улиц.

Сначала я меряю платья – их у Дианы целая гардеробная. И я поражаюсь – господи, куда ей столько одежды?! И в этом доме, и в столичном, и не удивлюсь, что и еще где-то!

Я и Диана примерно одинакового роста, но она худее меня, поэтому подходят не все вещи. Однако в конце концов миссис Мунлайт решает, что на мне неплохо сидит струящееся платье в пол цвета шампанского, которое украшено кружевными изящными аппликациями и комбинируется с накидкой-мантией. Классика и легкость в одном флаконе. И неплохо скрывает фигуру. И хотя я не любитель платьев, это мне даже понравилось. А вот что не понравилось, так это туфли на каблуке чуть ли не с мою ладонь. Хорошо, что размер обуви у нас с Дианой совпадал, иначе мне было бы совсем худо. Парик на голове тоже не придал оптимизма – мне все время хотелось его снять. Зато теперь я была не рыжей, а светлой – прямые волосы струились по плечам, словно были настоящими.

Потом мною занялась Эвис – преподавательница по вокалу, которая работала с Дианой. Думаю, затея миссис Мунлайт поначалу показалась ей бессмысленной, и на меня она поглядывала с большой долей недоверия, явно сомневаясь, что я смогу заменить Диану. Однако ее скептичность исчезла, стоило мне спеть припев и куплет из «Всех огней небес».

– Замечательно, – говорит Эвис, потирая ладони. – Сильный голос. Очень сильный! И отлично поставлен. Ты так хорошо передаешь и динамические оттенки, и эмоциональные. Я чувствую школу. Где ты училась петь?

– Хартли, – отвечаю я, и она кивает с улыбкой.

– Так и думала, что ты занимаешься музыкой, – улыбается она. – Что ты еще знаешь из репертуара Фелпс?

– Многое, – не задумываясь, отвечаю я. И тут же в моей голове проносится мимолетное сожаление – я так и не встретила любимую певицу.