– Диана готовила «Полет в тишину». Знаешь эту композицию? – спрашивает Эвис.

– Знаю, – говорю я. – Это заглавная песня со второй пластинки Элинор. Год, правда, не помню.

– Верно. Споешь ее?

– Без проблем.

– Отлично! – восклицает преподаватель вокала.

Чтобы подготовиться, нам дают буквально сорок минут. Я пою а капелла, вспоминая текст – кое-что позабылось, а Эвис слушает, останавливает, дает скорые советы – вполне профессиональные и дельные, и я начинаю петь снова. Затем она включает фонограмму – нет времени репетировать с музыкантами, и я исполняю «Полет в тишину» под музыку. Эвис снова меня поправляет, и только потом я узнаю, что она – один из лучших преподавателей по вокалу в школе музыки Фэрланд, куда я так хотела попасть.

– Если бы все это время я занималась с тобой, – тихо говорит напоследок Эвис, воодушевленная нашей совместной работой, – ты бы у меня спела эту вещь лучше, чем сама Фелпс.

Она обнимает меня на прощание, и я вдруг вижу, как с порога на нас смотрит Диана. В ее серых глазах-ледышках то ли осуждение, то ли презрение, то ли боль, а то ли все вместе – я не пойму.

Я отстраняюсь от эмоциональной Эвис и иду к Диане, покачиваясь на огромных каблуках.

– Не беспокойся, – говорю я ей дружелюбно, хоть она меня и раздражает. – Я спою хорошо. Буду стараться.

Я улыбаюсь. А на ее лице вновь появляется насмешка.

«Попробуй», – говорит она мне немигающим взглядом.

«Спою на отлично», – отвечаю я ей мысленно, и мне кажется, Диана меня понимает. Между нами словно молнии пролетают, но кроме нас двоих этого никто не чувствует.

А потом я замечаю, что на бинте ее руки проступила кровь. Однако ничего больше сказать не успеваю – меня уводят.

Из оркестровой я уходила как Санни Ховард, а возвращаюсь как Диана Мунлайт. Я боюсь, что меня узнают парни и Сью, но их просто нет в этой комнатке – миссис Мунлайт постаралась полностью обезопасить свою дочь. Зато в оркестровой находятся музыканты Дианы. Я не знаю, в курсе они или нет, – эти парни полностью индифферентны.

Через пару минут с балкона в оркестровую заходят трое парней и девушка с синими дредами. И хоть они в масках Анонимуса, я узнаю их – эта группа была на конкурсе «Твой рок». Занятно. Что они-то тут делают?

Словно отвечая на мой вопрос, в оркестровую залетает плотный мужчина в смокинге, в котором я, к своему изумлению, узнаю продюсера Макса Уолтера – того самого, кто приглашал нас на третий тур и, по словам Джонатана, зарубил, не пропустив в финал. А еще я понимаю, что девушка с синими дредами и ее парни – это его музыканты. Должно быть, победители конкурса. Я искренне за них рада, хоть и из-за нервов не обращала внимания на то, что они сейчас играли. И меня вдруг настигает уверенность, что наш провал в конкурсе был закономерным и, как ни прискорбно это осознавать, правильным. Мы не должны были попасть в финал – это было бы несправедливо по отношению ко всем тем, кто, в отличие от нас, прошел и первый тур, и второй.

Все правильно. А «Связь с солнцем» справится со всем и пойдет своей дорогой, которая приведет нас к вершинам музыкального Олимпа.

Джессика говорит, что мне и музыкантам пора выступать. И я иду на балкон, обещая себе, что зажгу даже в образе Дианы Мунлайт!

Я мысленно представляю над собой яркое солнце и иду вперед – освещать музыкой всех тех, кто находится в тени.

* * *

Это утро стало проклятьем Дианы.

Она проснулась без голоса. Словно его никогда и не было. Словно она не умела говорить. С ее губ слетала тишина. А в саднящем горле стоял неприятный ком.

Диана стала Русалочкой, у которой украли голос, но так и не дали ей ничего взамен.

... Проблемы со связками начались некоторое время назад, но были совершенно незначительными – так, по крайней мере, считала сама Диана. Она думала, что все дело в недавней ангине – это остаточные явления, которые, конечно же, вскоре пройдут. Поэтому она ничего не говорила фониатру и продолжала заниматься вокалом с преподавателем, которого мать выписала ей из Фэрландской школы музыки. Кроме того, Диана занималась еще и сама, твердо решив, что должна – нет, просто обязана! – показать отцу, чего она стоит. Он должен был услышать ее голос и понять, как был не прав. Он должен был почувствовать ее талант и принять ее увлечение музыкой.

Возможно, он должен был гордиться ей. Но Диана не собиралась признаваться себе в этом отчаянном детском желании, которое преследовало ее много лет, словно настойчивый призрак прошлого.

И Диана отчаянно занималась, а все ее мысли были о выступлении на благотворительном балу в поместье.

От матери она узнала, что на вечере ее будет слушать не только отец, но и какой-то человек, отлично разбирающийся в музыке, – то ли популярный музыкант, то ли известный продюсер. Помощник отца, от которого матери стало это известно, и сам толком не был в курсе дела.

Но Диана сразу же поняла – если отец позвал на ее «прослушивание» какого-то профессионала, значит, он не просто хочет узнать, как поет дочь. Он действительно хочет понять, есть ли в ней толк и можно ли из нее что-то сделать. А это уже о многом говорило.

Отец настроен серьезно. Это значит, что у нее есть шанс. И упустить этот шанс – значит потерять себя, свою мечту и свою жизнь.

Шансы Николаса Мунлайта – билет в другую жизнь. Даже если это касается его родной и единственной дочери. Даже для нее он не сделает исключение: «Сначала докажи, что достойна, и только потом я дам свое благословение».

И Диана старалась как проклятая, на время забыв обо всем: и о Дастине, и о «Стеклянной мяте», и о своем никчемном одиночестве. Она постоянно делала вокальные упражнения и распевалась, много плавала – для развития объема легких, настолько глубоко погрузилась в песню «Полет в тишину», что с трудом выныривала из нее. И постоянно напрягала свой речевой аппарат, ошибочно считая, что связки – ее сильное. И с ними никогда ничего не случится.

А утром накануне бала Диана потеряла голос.

Сначала она даже и не понимает этого: просыпается, потягивается, предвкушая свою сегодняшнюю маленькую личную победу, встает, с затаенной тревогой понимая, что с горлом что-то не то, но вновь все списывая на то, что вчера много тренировалась.

Диана выходит на балкон, с которого открывается вид на бесконечное серо-синее море, и с удовольствием вдыхает свежий воздух. Она уже пару дней находится на вилле и вокалом с преподавателем занимается прямо в саду, что придает урокам этакую атмосферность, которая лучше помогает Диане понять песню Элинор Фелпс «Полет в тишину».

А потом раздается звонок – это Кристиан, который кричит, что приедет сегодня на бал. И заранее просит у нее один танец. Диана хочет его послать, но не может ему ответить. Она с безумным видом глотает ртом воздух, понимая, что не в силах выговорить ни слова. И сколько Крис не кричит ей что-то в трубку, у нее не получается произнести ни звука – лишь какие-то жалкие свистящие подобия. Все, что она может сделать, – так это кинуть телефон через всю комнату об стену.