Опираясь вытянутыми руками о перила, я разглядываю лунную дорожку в воде, наблюдаю за тем, как волны лижут берег, и встречаюсь с морем глазами – мне чудится, будто блики на воде сложились в лицо.

Интересно, какую музыку слушает море? А небо?..

Ночью кажется, что море и небо сливаются воедино. И песня у них – одна на двоих. Особенная.

Я вслушиваюсь в мерный шум моря и едва различимый шепот неба. И на меня накатывает особенное состояние – нечто среднее между отрешенностью, расслаблением и чувством парения. Кажется, что время застыло, а пространство затянулось прозрачной пленкой – реальность стала иной, особенной. Я называю это состояние предвдохновением. После того, как я прихожу в себя, запуская время и пространство в прежнем режиме, создавать музыку становится легко и просто.

... Я и сама не замечаю, как начинаю петь морю одну из любимых песен Элинор Фелпс –

«Все огни небес», саундтрек к оскароносному фильму конца девяностых «Возмездие Хлои». И фильм, и песня стали прорывом, которого никто не ожидал. А режиссер, актриса, сыгравшая главную героиню, и исполнительница саундтрека – все они обрели известность. Моя бабушка очень любила эту драму, часто пересматривала и каждый раз плакала, а дедушка ворчал, что незачем рыдать из-за какого-то там кино – оно же ненастоящее. Фильм я смотрела вместе с бабушкой, но куда больше меня пленял не сюжет и жизненные перипетии героини, а музыка. И в особенности я любила эту песню: драматичную и звучную, очень эмоциональную, посвященную силе любви.

Я пою ее, ничего не замечая.

И море слушает меня внимательно – даже волны стали меньше, а луну наполовину закрыли дымчатые облака. Я знаю, что морю нравится, и потому пою все громче и проникновеннее, вкладывая все свои эмоции.

Я не сразу понимаю, что это – моя ошибка. Одна из самых больших в жизни. А может, это моя удача – шанс для тех, кого я люблю.

Я самозабвенно продолжаю, растворяясь в знакомой с детства мелодии, и только в самом конце осознаю, что петь начала из-за того, что в Бальном зале играет «Все огни небес». И ее поет сама Элинор Фелпс. Вернее так – я пела вместе с самой Элинор Фелпс.

Нет, сначала я думаю, что это играет запись знаменитого саундтрека. А потом до меня доходит, что в таком месте, как вилла Мунлайтов, никто не станет включать колонки. Элинор Фелпс исполняет свою песню сама. Вживую. Она здесь. Совсем рядом со мной.

Это заставляет что-то внутри меня взорваться ярким фейерверком восторга, и первый мой порыв – бежать обратно в оркестровую комнату, в которой Элинор появится после окончания песни.

Я замолкаю на полуслове, натягиваю пиджак, обуваюсь и спешно ухожу с балкончика, на ходу завязывая волосы в хвост и предвкушая свою скорую встречу с Элинор. А ведь я даже подумать не могла, что любимая певица будет тут! И для меня это что-то невероятное.

Однако едва я спускаюсь с лестницы, как в полутемном коридоре натыкаюсь на стремительно появившуюся женскую фигуру.

– Это ты пела? – резко спрашивает меня знакомый голос. И я узнаю миссис Мунлайт – ту, которая и наняла меня для этого вечера. Она выглядит как настоящая современная королева: уверенная, грациозная, с красивой осанкой и изящными кистями рук. Шоколадные волосы собраны в высокую прическу, в которой сияет изящная диадема, серо-жемчужное платье с одним обнаженным плечом подчеркивает женственность фигуры, отличный макияж и украшения придают определенный лоск. Однако выражение лица миссис Мунлайт меня откровенно пугает. В ее глазах плещутся страх, беспокойство и злость. И если честно, мне становится не по себе от ее сдвинутых к тонкой переносице бровей, сжатых в одну полосу губ и взгляда.

– Я спрашиваю – это ты пела? – цепко хватает меня за руку миссис Мунлайт.

– Почему вы спрашиваете? – говорю я, ругая себя за беспечность. Вот глупая, наверняка кто-то услышал, как я пела! И если за мной прибежала сама хозяйка этого грандиозного вечера, я кому-то помешала.

– Отвечай, – шипит дикой кошкой миссис Мунлайт. Мою руку она не выпускает.

– Я, – признаюсь я.

Кажется, она удовлетворена ответом.

– Замечательно, – шепчет миссис Мунлайт себе под нос и вдруг тянет меня за собой. – Идем.

– Куда? – ничего не понимаю я. Что с ней случилось? Что я сделала не так?

– За мной. Не отставай. И молчи. И я не могу не подчиниться.

Мы почти убегаем из полутемного коридора, ныряем в одну из дверей, попадаем в другой коридор – тут их целый лабиринт, но миссис Мунлайт точно знает, куда идти. В какой-то момент мы едва не сталкиваемся с какими-то людьми, но миссис Мунлайт вовремя останавливается, и мы вдвоем замираем за углом – ей явно не хочется, чтобы нас кто-то видел вместе. В конце концов, мы добираемся до восточного крыла – судя по всему, в нем расположены спальни. В одну из этих спален мы и заходим. Там нас ждет какой-то мужчина, вероятно, личный охранник, какая-то темнокожая красивая женщина и Джессика, худое вытянутое лицо которой бледнее обычного.

– Она все еще отказывается разговаривать, – взволнованно говорит помощница, но видит меня и замолкает. Лишь удивленно рассматривает мое лицо.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Хочешь еще одну подработку? – говорит вдруг миссис Мунлайт.

– Какую? – осторожно спрашиваю я. Мне все это совсем не нравится.

– Я слышала, как ты поешь. Неплохо. Споешь еще раз, – отрывисто отвечает миссис Мунлайт.

– Что? – не понимаю я. – Вы о чем? Когда?

– Сегодня. Сейчас.

– Прямо сейчас?!

Не церемонясь и ничего не объясняя, миссис Мунлайт за руку тащит меня в смежную комнату, туда, где стоит кровать с балдахином – прямо напротив окна, выходящего на море. Здесь убранство ничуть не хуже, чем в комнатах особняка Мунлайтов в Нью-Корвене, однако мне некогда любоваться элегантным дизайном – мой взгляд устремлен на сидящую на кровати смутно знакомую хрупкую девушку, одетую в длинную алую футболку. У нее светлые волосы, белая кожа, серые глаза с поволокой, окаймленные светлыми ресницами, пухлые губы и совершенно отсутствующее выражение лица. Судя по всему, она плакала – долго, так, что устала. И теперь лишь может безвольно сидеть на кровати, свесив босые ноги и опустив безвольные руки на выпирающие коленки. Запястье левой перемотано бинтом.

Рядом с ней стоит еще один охранник с отсутствующим взглядом.

– Вот, – говорит торопливо миссис Мунлайт. – Она споет вместо тебя.

Девушка наконец поднимает на меня взгляд, и я сразу понимаю, что она мне не понравится. Почему – не знаю, но не понравится, и все тут. А я не понравлюсь ей.

Мы внимательно смотрим друг на друга. И она вдруг усмехается. Но молчит. А я понимаю, что это – Диана. Та самая, которую перепутали со мной в день моего последнего экзамена.

Диана, скорее всего, тоже понимает, кто я. В ее серых странных глазах боль и неожиданное презрение, и я не понимаю, почему. Хотя, наверное, и мой взгляд можно назвать малопривлекательным.