Воеводы присели на лавки, и Михаил Иванович продолжил:

– Большому полку надо выйти из гуляй-города и встать позади. Вместо него туда войдут полки Хворостинина, Шереметева и казаки атамана Михаила Черкашина. На правом крыле встанут полки князей Ивана Петровича Шуйского и Андрея Васильевича Репнина, на левом – остатки конницы Андрея Петровича Хованского и Никиты Романовича Одоевского. Со мной будут полк Ивана Васильевича Шереметева, казаки Юрия Булгакова и Ивана Фустова, а также отряд немцев ротмистра Фаренсбаха. Завтра с раннего утра Девлет-Гирей выведет свою рать к гуляй-городу. Это около пятидесяти тысяч конных и пеших воинов против наших пятнадцати с небольшим. Но у нас гуляй-город. Думаю, ни у кого нет сомнения в том, что крымский хан главной своей целью видит именно его. Припасов там хватит на половину дня беспрерывного боя. За это время пушкари да пищальники князей Коркодинова и Сугорского смогут ополовинить войско хана. Конечно же, Девлет подтянет к гуляй-городу все свои пушки, в том числе и тяжелые. У него есть зажигательные заряды. Они очень опасны, посему всем ратникам, которые будут в крепости, придется гасить пожары. – Князь Воротынский довел до всех свой замысел в мельчайших подробностях и спросил: – Как вам мои соображения?

Слово взял князь Хованский:

– А почему ты решил допустить наряд басурман на рубежи прямого обстрела гуляй-города? Ведь мой полк вполне может уйти ближе к передовому и встать в засаду. Когда Девлет потащит пушки, я все их выбью.

Воротынский спокойно ответил:

– В этом случае, князь, Девлет лишится только пушек, а мы потеряем очень многих воинов. Что твои две тысячи ратников против пяти туменов хана? Басурмане сомнут тебя и перебьют весь полк. После этого они смогут пойти к нашему левому крылу, где один князь Одоевский не справится с ними. В результате мы утратим два полка. Это нарушит порядок обороны, позволит крымчакам выйти к крепости не только спереди, но и с боков. Возникнет угроза окружения гуляй-города. Этого допустить мы не можем. А против наряда хана есть пушки князей Коркодинова и Сугорского, других полков. Тем более что долгий обстрел крепости Девлет-Гирей допустить не может из-за отсутствия нужного количества ядер. Вот если бы мы не уничтожили его обозы, тогда все было бы по-другому. При том, что имеет хан сейчас, он не сможет разбить гуляй-город, а вот наши пушкари нанесут ему большой урон.

Хованский кивнул и присел на лавку.

– У кого еще есть вопросы?

Поднялся воевода плавной рати, сын боярский Григорий Чурко.

– Извиняй, воевода, но ты ни словом не обмолвился о задании для стругов.

– Да, но твоя очередь еще не настала, обожди.

Григорий пожал плечами и сел.

– У кого еще есть что спросить? – осведомился Воротынский.

Вопросов больше не было.

Главный воевода объявил совет закрытым, приказал всем готовиться к генеральному сражению.

Начальники поднялись и направились на выход из шатра.

– Князю Хворостинину и воеводе Чурко остаться, – сказал Воротынский, дождался, пока все вышли, и обратился к Дмитрию Ивановичу: – Хочу тебе отдельно задание объяснить.

– Да оно и так понятно.

– Я не говорил об особой дружине. Ты ведь держал бы ее в крепости, так?

– Да. Она придана моему полку, значит, ей место в гуляй-городе.

– Оставь дружину за крепостью.

Хворостинин с удивлением посмотрел на главного воеводу.

– Я не ослышался? Ты не намерен ввести ее в бой?

– У Молодей не намерен, Дмитрий Иванович.

– Ничего не понял. Ведь сражение будет здесь.

– Не только. Верю, что сдюжим мы против орды, разобьем ее основные силы. И тогда будет что?

– Крымчаки побегут!

– Вот! А куда побегут?

– Знамо дело, к бродам да перелазам, чтобы правым берегом Оки уйти в Дикое поле.

– Верно. Отсюда и задание дружине. – Он объяснил Хворостинину, что следует делать.

Тот наконец-то понял и этот замысел Воротынского, улыбнулся и заявил:

– Вот это очень хорошо.

– Я не буду звать боярина Бордака, определишь ему задание сам.

– Сделаю.

– Ступай, князь.

Хворостинин вышел, Воротынский взглянул на воеводу плавной рати.

– Вот и до тебя очередь дошла, Григорий Григорьевич.

– Слушаю, князь.

– Доложи-ка ты мне поначалу, где стоят твои струги.

Чурко подсел к карте, сориентировался.

– Вот здесь плавная рать. Два струга между Дракино и выходом к Серпухову, четыре от него до Каширы, выше Сенькина брода и перелазов у деревень, которые обороняла особая дружина.

– Наслышан о том?

– Как же. Наслышан.

– Продолжай.

– Два струга ниже по течению у Каширы. Сами суда средние, плоскодонные, длиной в полтора десятка саженей. Кроме гребцов да кормчих на них пушкари и обслуга, потому как на каждом борту установлено по пять полевых пушек, к ним заряды из дроба и мелко рубленного железа. Самое то для басурман, которые влезут в реку на переправах.

– Ясно. Теперь смотри, Григорий. – Воротынский указал на карте место между селом Марьино и деревней Ропша, в десяти верстах ниже Сенькина брода. – Вот тут, как сообщили мне верные люди в стане хана, запасная переправа крымчаков. Идя на Москву, они ее не использовали, берегли на обратный путь. По ней басурмане хотели гнать в полон людей наших, захваченных на Москве. Там стоит охрана, пять сотен ногаев во главе с беком. Туда в случае нашей победы побежит множество крымчаков, может, и сам хан. Тебе надо вывести к переправе два струга и поставить их за излучинами. Там ждать нехристей. Объявятся – бей их в воде и на суше.

– Но, воевода, с суши бить будут нас. Охрана перелаза наверняка успела там укрыться.

– Об этом не беспокойся. Эти сотни до выхода беглецов не причинят тебе вреда.

Воевода плавной рати пожал плечами.

– Добро, князь, сделаю. Сам буду на одном из стругов у этой переправы.

– До утра успеешь добраться до реки?

– Ночью уже у своих буду.

– Ну и ступай.

Отпустив Чурко, Воротынский перекрестился на икону, которую всегда возил с собой, и прилег на лежанку. И боев не было, а устал пуще прежнего. Наверное, от дум разных.

Хворостинин велел позвать в свой шатер боярина Бордака, князя Парфенова, сотников Гладина, Степана Петрова и Ефима Зуба из казачьего отряда. Ожидая их, он расстелил на столе карту.

Когда они явились, он указал им на лавки у стола и проговорил:

– Садитесь. Время позднее, но завтра его не будет вообще. В первую очередь доведу до вас решение военного совета.