– Мы больше не выставляем ее работы, – сказал Бен оченьспокойно.

Он произносил эту фразу уже сотни раз.

– Я знаю, но, может быть, вы подскажете, где онавыставляется?

– Нигде. Она отошла от дел.

Бен знал свою речь назубок. Но молодой человек с сомнениемпокачал головой:

– Вы уверены? По-моему, это не так.

– Я уверен. Она сама мне об этом сказала, когдазабирала свои работы из нашей галереи. – Однако что-то во взгляде художниканасторожило Бена. – А что?

– Готов поклясться, что позавчера я видел ее картину вгалерее «Чайка» – вы знаете это место, там выставлялись мои картины. Я неуверен на сто процентов, и у меня не было времени спросить, но мне показалось,что картина ее. Обнаженная натура, прекрасная работа. За нее просили какую-тосовершенно смешную цену.

– Сколько?

– Вроде бы кто-то упомянул сто шестьдесят долларов.Давать такую цену за настоящий шедевр – просто преступление. Мне кажется, вамнужно взглянуть на картину, вы поймете, ее это работа или нет.

– Я так и сделаю.

Бен посмотрел на часы: была только половина двенадцатого. Доленча с Ким у него оставалось еще довольно много времени.

Мужчины снова пожали друг другу руки, затем последовалдолгий обмен благодарностями и улыбками. Наконец Бен сел в машину и поехал –чуть быстрее, чем следовало ездить по такой узкой улочке. Хорошо зная, гденаходится галерея, он оставил машину на углу. Бен хотел просто зайти в галереюи оглядеться. Но ему не пришлось долго искать – картина Динны была выставлена усамого входа и сразу бросалась в глаза. Бен видел ее прямо с того места натротуаре, на котором он застыл как вкопанный. Молодой художник не ошибся, этобыла действительно работа Динны.

Некоторое время Бен стоял в нерешительности, не зная, чтопредпринять, и раздумывая, войти ли внутрь. Он уже хотел было пройти мимо, нословно какая-то сила затянула его в галерею. Он должен был подойти ближе – иподошел. Бен видел, как создавалась эта картина – Динна рисовала ее у него натеррасе, в начале июля. Он мысленно перенесся в прошлое лето.

– Сэр, вас что-нибудь интересует?

На Бена смотрела хорошенькая блондинка в форменной футболке,джинсах и босоножках. Ее волосы были собраны на макушке широкой кожаной лентой,в каждом ухе блестело по нескольку сережек.

– Я просто смотрел.

Бен кивнул на картину Динны.

– Это работа местного художника, стоит сто шестьдесятдолларов.

– Местного? Наверное, вы хотели сказать, изСан-Франциско?

– Нет, из Сосалито.

Девушка явно что-то путала, но спорить было бессмысленно.

– У вас еще есть ее картины?

Бен был уверен, что нет, но, к его изумлению, девушкакивнула:

– Да, кажется, есть еще две.

Как выяснилось, было еще три. Одна, выполненная тем желетом, и две более ранних, ни за одну не просили дороже двухсот долларов.

– Как они к вам попали?

У Бена возникло подозрение, что работы были украдены. Будькартина всего одна, можно было бы предположить, что кто-то купил ее раньше вего галерее, а теперь, срочно нуждаясь в деньгах, вынужден был продавать загроши, но это казалось маловероятным. А поскольку в галерее было так многокартин Динны, то это становилось и вовсе не реальным.

Вопрос Бена, казалось, удивил миниатюрную блондинку.

– Мы берем их у художницы на реализацию.

– Вы... что? – Теперь изумился уже Бен. – Но почему?

– Простите, не поняла...

– Я имею в виду, почему они продаются именно у вас?

– Это очень уважаемая галерея!

Девушка казалась обиженной вопросом Бена, и он попыталсяскрыть растерянность под улыбкой.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Просто... просто язнаком с этой художницей и очень удивился, увидев у вас ее работы. Я думал, онауехала... за границу.

Бен не знал, что еще сказать. Вдруг ему пришла в голову однамысль, он посмотрел на блондинку и улыбнулся:

– Не важно, я их покупаю.

– Какие?

Наверное, сумасшедший. Или обкурился.

– Все.

– Все четыре?

Нет, не обкурился, определенно сумасшедший.

– Да, все четыре.

– Но это будет почти восемьсот долларов.

– Отлично. Я выпишу чек.

Блондинка кивнула и удалилась. Менеджер получил в банкеподтверждение, что чек действителен. Через десять минут Бен ушел, а Динна игалерея стали богаче почти на четыреста долларов каждый. Бен сложил картины вмашину. Он сам не вполне понимал, зачем купил их, он знал только, что ему хочетсяиметь ее работы. Но цены были просто нелепыми, и этого Бен не мог понять. Он всвоей галерее продал бы эти четыре картины гораздо дороже, и Динна получила быза них гораздо больше. Как будто это имело для нее значение... Бен спросилсебя: что он вообще пытается доказать?

Бен злился на самого себя. В таком настроении он изатормозил возле «Морского ежа», где должен был встретиться с Ким. Купить всечетыре картины Динны было с его стороны серьезным поступком: если она узнает,то, наверное, страшно разозлится. Но во всей этой ситуации было нечто такое,что не давало Бену покоя. Почему в галерее сказали, что Динна – местнаяхудожница из Сосалито?

Ким ждала его за столиком возле окна и любовалась на город,раскинувшийся по ту сторону залива.

– Вы не возражаете, если я к вам подсяду?

Ким вздрогнула, обернулась и, увидев Бена, засмеялась:

– А я было подумала, что ко мне пристал какой-толовелас-Ким усмехнулась, и Бен улыбнулся в ответ. Он выглядел так жепредставительно, как всегда: собранный, хорошо одетый, в брюках свободногопокроя, рубашке в тонкую полоску и блейзере, однако Ким показалось, что сегодняв его взгляде сквозит тревога.

– Даже не надейтесь, мисс Хаутон, ловеласы перевелись.Или в наше время все они женского пола.

– Ну-ну.

– Будешь что-нибудь пить? – спросил Бен.

Ким кивнула, и он заказал две «Кровавые Мэри». Бен посмотрелна залив.

– Ким...

– Да, я знаю. Ты собираешься сказать, что макетырекламы тебе не понравились. Я от них тоже не в восторге, но у меня есть ещекое-какие идеи.

Бен покачал головой и медленно, словно нехотя, отвел взглядот окна.

– Не переживай, хотя, если честно, ты права: Но мыможем обсудить это позже. Сейчас я хотел спросить тебя о другом.