Слава богу, что существуют субботы.

Я сплю до полудня и даже тогда выбираюсь из кровати только потому, что мочевой пузырь и урчащий живот поочередно напоминают о себе уколами дискомфорта. Я смотрю на отражение в зеркале в ванной и вздрагиваю.

Уильям, может, и исцелил мои раны, но я по-прежнему выгляжу как человек, который дрался с адскими тварями. Думаю, этого даже эфир не исправит. С запутанными, слипшимися от пота волосами под шарфом, мешками под глазами и несвежим дыханием я сама кажусь себе адским созданием.

Горячий душ, зубная паста, немного воды и кондиционера для волос творят чудеса. Я стою, завернувшись в полотенце, чувствуя, как вода стекает по шее, когда мне приходит групповая рассылка с неизвестного номера.

«Это Тор, пажи. Ужин в 17:00, а тренировочные залы открываются в 18:00. К нам присоединятся сеньоры Робертс и Хановер. Оденьтесь соответственно. Не опаздывайте. Не подводите нас».

Проходя по сонному кампусу к столовой, я чувствую, как меня наполняет тихое благоговение перед тем, как мир продолжает жить своим чередом после всего, что случилось со мной за прошлую неделю. Технически до начала осени три недели, но подавляющая летняя жара уже рассеивается. Небо спокойного синего цвета, с несколькими облаками, и на улице достаточно холодно, чтобы надеть свитер. Где-то вдалеке духовой оркестр Tar Heels репетирует перед завтрашним домашним матчем. Я прохожу мимо незнакомых ребят, которые раздают флаеры студенческой группы. Постоянный поток студентов растекается по лужайке – к библиотеке, чтобы заниматься, ведь, что бы со мной ни происходило, занятия продолжаются. Во вторник тест по английскому, к которому я еще не готовилась. В четверг испытание, к которому я тоже не готова. Ник – мой бойфренд? Соучастник? Товарищ по заговору, которого я хочу поцеловать снова? – в одном наследнике от того, чтобы взойти на трон современного королевства. Маг-полудемон утверждает, что я могу создавать мистическую энергию, и он может быть прав, но даже если это так, я понятия не имею, кто я. Все это так, и все же… планета по-прежнему вращается.

Телефон вибрирует в руке. Это Патрисия, она спрашивает, можем ли мы встретиться для внепланового сеанса в ботаническом саду сегодня в час дня. Я все равно вышла в кампус, так что соглашаюсь.

Принимая душ, я решила, что, даже если я не знаю Патрисию хорошо, я доверяю ей. Сэл сказал, что мое алое пламя нарушает законы эфира, как мерлины их понимают. Что ж, Патрисия действует за пределами правил Ордена и использует корень способами, которые, вероятно, тоже нарушают их законы. Возможно, она не любит Орден – и есть за что, честно говоря, – но она рассказала мне больше о тайной жизни мамы, чем мог кто-то из Ордена. Понимание моей магии может быть ключом к пониманию магии мамы – а затем и того, как она вообще перешла дорогу Ордену.

Ник тоже мне пишет.

«Только встал. А ты?»

«Тоже. Иду пообедать. Хочешь встретиться?»

«Прости, не могу. Скоро папа позвонит, нужно рассказать ему, что было вчера. Будет неприятно».

Я морщусь. Представить не могу, что скажет лорд Дэвис. Интересно, собирается ли Ник рассказывать отцу про все, что произошло со мной и Сэлом, или утаит кое-какие детали. Я уже подхожу к дверям столовой, когда меня осеняет, что из нас двоих только у меня есть причина скрывать что-то из того, что случилось прошлой ночью. Ник не знает об алом магическом пламени, так что у него нет причин что-то скрывать от отца. Меня напрягает, что, хотя я знаю, что он сохранит мой секрет, я еще не готова поделиться им с ним. Но, по крайней мере, так ему не придется лгать из-за меня. А это ему и раньше приходилось делать нередко.

Съев два бургера и большую порцию картошки с сыром, я направляюсь к ботаническому саду, чтобы встретиться с Патрисией.

Добравшись туда, я замечаю, что рядом с ней сидит молодая темнокожая девушка лишь на несколько лет старше меня. У нее большие темные глаза, круглые очки, красно-коричневая кожа и волосы, которые плотно и гладко облегают ее голову, превращаясь в широкий мягкий пучок на макушке.

– Бри. – Патрисия встает, а следом и эта девушка.

– Это Мария, она учится здесь на третьем курсе и тоже практикует.

Я смотрю на Марию, меня переполняют зависть и любопытство, открывающие старые раны. Она знает корень, потому что ее мать научила ее.

Я могла бы быть ею.

– Разве терапия не предполагает конфиденциальности?

– Это будет… необычный сеанс. После того, что случилось вчера на кладбище, я поняла, что нам может понадобиться помощь, чтобы до конца разобраться в истории твоей матери и в твоей собственной. Я попросила Марию присоединиться к нам сегодня, чтобы обсудить кое-что из того, что ты увидела во время прогулки по воспоминаниям. Она сохранит в тайне все, что ты скажешь. Извини, что застала тебя врасплох. – Ее извинение звучит искренне. – Я до последнего не знала, сможет ли Мария присоединиться к нам. Но мы можем встретиться и наедине, если ты хочешь.

В ее лице нет ни подвоха, ни намека на манипуляцию. Она действительно предлагает выбор. И Мария согласно кивает. Я могу попросить ее уйти, если захочу. Но тогда я не получу ответов.

– Все нормально, – бормочу я.

Мария улыбается, делает шаг вперед и протягивает руку.

– Привет, Бри. – Когда я трясу ее руку, ее черные зрачки расширяются. – Ух ты. Смерть хорошо знает тебя, – объявляет она. Ее голос звучит низко и хрипло.

Я отдергиваю руку, чувствуя, как дрожь пробирает ее вплоть до недавно зажившего локтя.

– И я рада познакомиться…

– Извини, – виновато говорит она, тряхнув головой. – Я медиум. Не хотела тебя пугать.

Мои глаза расширяются.

– Ты можешь говорить с мертвыми?

– Может, нам сначала стоит присесть? – вмешивается Патрисия, показывая на одеяло рядом со скамейкой. На нем стоят три коробки с едой из столовой.

Мария, не возражая, подчиняется Патрисии, так что, кажется, от меня ожидают того же. Патрисия аккуратно подгибает ноги и расправляет юбку, в то время как Мария устраивается, скрестив ноги. Одеяло мягкое и потертое, а трава и земля под нами хранят жар полуденного солнца.

После того как я отказываюсь разделить с ними обед, Мария тянется к одной из коробок.

– Ты участвуешь в ДТС?

– ДТС?

Она доброжелательно улыбается.

– Движение темнокожих студентов. Мы собираемся, чтобы вместе поесть, проводим мероприятия, и у нас есть голос в профсоюзе, журнал, рабочие