После встречи с Патрисией и Марией я несколько часов не отвечала на их звонки, попыталась подремать, но устала от этого еще сильнее. Я прибываю в Ложу совершенно незаинтересованной в том, чтобы сидеть за столом и с кем-нибудь вежливо болтать. Ника нигде не видно.

«ЗАНЯТ» —

только и написал он. Ничего страшного, я все равно не настроена на разговор.

Меню впечатляет: коктейли с креветками на краю миниатюрных бокалов с красным соусом; овощные крюдите[14] в два ряда на серебряных блюдах; красные и белые сезонные цветы, расставленные между корзинами с теплыми роллами, кростини[15] и багетами, пропитанными оливковым маслом. На белом блюде разложены поджаренные кусочки ананаса и дыни в шоколаде.

Прямо сейчас меня все это не привлекает.

Я не перестаю думать о том, как Мария и Патрисия смотрели на меня, когда я сказала им, что Орден убил маму. Я по-прежнему вижу их глаза: они, может быть, и поверили в мою историю, и они сочувствуют, но считают, что мне нужно это принять.

Их ответвления корня делают их ближе к смерти, так что, может быть, для них принятие возможно, но я не они.

Я дочь, у которой отняли мать.

Принятие, решаю я, для людей, чьи родители просто умерли, без причины. От несчастного случая или болезни. В случае убийства принятие невозможно.

То, что сделала Мария, заставило покрыться трещинами мою стену и напомнило о Бри-После, резкой и язвительной, пытающейся выбраться на поверхность. Я не пытаюсь починить стену. Я просто позволяю себе чувствовать. Более глубоко, чем когда-либо. Я чувствую присутствие смерти в груди. Смерти мамы, бабушки, прабабушки. Теперь, когда я держу в себе все эти смерти, как я могу просто принять их?

Если чему Орден и научил меня, так это тому, что я наследница своей семьи. Сражаться за них – мой долг.

Я так часто бывала в лазарете в подвале Ложи, что начала воспринимать весь этаж как «этаж Уильяма». Я совершенно забыла, что там находятся еще и тренировочные залы.

Хотя мы под землей, потолок самого большого зала в трех с половиной метрах над нами. Здесь легко поместятся все члены капитула и еще человек двадцать. Но сегодня здесь всего шесть пажей, которые остались в состязании. Они разошлись по залу, ожидая тренеров.

В центре на большом квадратном мате нарисованы три концентрических круга. Самый маленький в середине белый, следующий синий, а последний – почти пятнадцать метров в диаметре – красный.

У дальней стены стойка с разнообразным металлическим оружием. Длинные деревянные посохи с серебряными рукоятями, четыре комплекта серебряных луков с колчанами и серебряными стрелами под каждым, дубины, мечи и кинжалы.

Я напоминаю себе, что мне не нужно побеждать, чтобы пройти. Мне просто нужно проиграть хорошо.

Дверь распахивается. Входят мужчина и женщина, обоим за тридцать. Мужчина высокий и широкоплечий, с коротко подстриженными светлыми волосами. Женщина выше Ника, а ее черные волосы пострижены и уложены в короткий тугой узел. Оба одеты в дорогую спортивную одежду и поношенные кроссовки, которые поскрипывают при ходьбе.

– Построиться, – рявкает мужчина, показывая на одну из сторон мата. Мы торопливо бежим туда. Если глаза – это окна, то у этого человека они крепко заколочены, так что внутрь не заглянуть. – Меня зовут сеньор Оуэн Робертс, я оруженосец павшего наследника Борса. Это Джиллиан Ханновер, сеньор Кая.

Павшего наследника. Каково это – потерять в битве того, кому ты служишь? Внезапно его жесткое выражение лица приобретает новый смысл.

А Джиллиан, бывший тренер Ника, относилась к пятому рангу и никогда не была пробуждена, но в ней не заметно ни малейших признаков слабости или неумелости. Ник сказал, что она выполняла задания с пятнадцати лет. Регенты отправляли ее сражаться с тенерожденными по всему миру, как и мерлинов.

Другими словами, они оба довольно смертоносны.

– В течение пяти следующих вечеров мы будем наблюдать за вашей подготовкой к испытанию боем и помогать с обучением при необходимости. – Последнюю фразу Джиллиан произносит, глядя на меня, и приходится собрать все усилия, чтобы не отвести взгляд в смущении. Где-то слева фыркает Воугн. – Также мы будем судьями на испытании, чтобы члены капитула и три наследника, которым нужны оруженосцы, смогли оценить ваши схватки как зрители.

Когда Джиллиан делает шаг вперед, заметно, что на левую ногу она опирается иначе: она носит протез. Может быть, она всегда его использовала, а может, пострадала в битве.

– Все наследники должны владеть длинным мечом, но не каждый наследник унаследует такой от своего рыцаря. Вам, как оруженосцам, нужно продемонстрировать владение оружием, которое использует ваш наследник, поскольку, когда между вами появится связь, вы будете создавать из эфира одно или два таких оружия. Кто может рассказать о родовом оружии династий Артура, Оуэна и Гавейна?

Воугн отвечает подробно, словно читая книгу:

– Наследники династии Артура получают увеличенную силу и интуитивное понимание военной стратегии, а также способность использовать Экскалибур. Будучи таковым, наследник Дэвис использует длинный меч. Наследники Оуэна наследуют конструкт – фамильяра Рыцаря Льва – и используют квотерстафф. Наследники Гавейна получают исцеление, силу в полночь и полдень и двойные кинжалы.

– Очень хорошо. – Джиллиан кивает, быстрым взглядом оценивая Воугна. – В течение следующих трех вечеров мы будем начинать вечер с демонстрации, воспроизводя поединки, которые ждут вас в четверг вечером. В них пажи будут драться с пажами, и они будут построены так, что у каждого из вас будет возможность продемонстрировать свою силу – или слабость – с разными видами оружия.

Я жду, что Джиллиан и Оуэн вступят в круг для спарринга, но тут дверь с грохотом распахивается, и в комнату входит Сэл в свободных штанах и черной футболке.

Королевский маг притягивает всеобщее внимание словно магнит, но он проходит мимо пажей, не говоря ни слова, его лицо словно маска. Подойдя к маленькому кругу, он призывает вращающийся синий эфир в одну ладонь, а другой растягивает его, пока он не превращается в сверкающий квотерстафф. Встав в белом кольце, он поворачивается к тренерам и перебрасывает сверкающее оружие из руки в руку за спиной, а затем перед грудью.

Я не видела его с предыдущего испытания. Все остальные видят его, как обычно, задумчивым и невозмутимым, но я вижу, что это только фасад: его магия пахнет остро и терпко.

Сэл в ярости.

Я медленно глубоко дышу через рот, чтобы не чувствовать запах его гнева. Я добавляю к своей стене скотч, клей, шпаклевку