Жители Чиреллоса начали возвращаться к тому, что осталось отих домов, почти сразу, как только армия Воргуна окружила последних наемниковМартэла. Люди Священного города были, вероятно, не более благочестивы инабожны, чем другие эленийцы, но патриарх Эмбан сделал чисто гуманный жест.Весь город облетели его слова, что сразу после благодарственного молебна длянарода откроются закрома церкви. Поскольку больше нигде в Чиреллосе еды небыло, горожане откликнулись на его призыв. Эмбан решил, что собрание тысяччеловек еще раз напомнит патриархам о наступивших трудных времена… и подвигнетих со всей серьезностью отнестись к выполнению своего долга. К тому же Эмбан,не лукавя, испытывал сострадание к голодающим, поскольку его собственноетелосложение делало его особо чувствительным к мукам голода.

Патриарх Ортзел вел церемонию благодарения. Спархок заметил,что обычно мрачный и суровый церковник разговаривал с народом совершенно инымтоном. Его голос был почти мягок и иногда граничил с истинным сочувствием.

— Шесть раз, — прошептал Телэн Спархоку, когдапатриарх Кадаха начал произносить заключительную молитву.

— Что? — не понял Спархок.

— Он улыбнулся шесть раз за время проповеди. Я считал.Хотя на его лице улыбка выглядит совсем ненатурально. Кстати, что вы решили поповоду того, что рассказал вчера Крегер? А то я заснул.

— Мы заметили. А что касается Крегера, мы хотим, чтобыон повторил свой рассказ перед всей Курией после того, как генерал Делададоложит о встрече Мартэла и Энниаса.

— Они ему поверят?

— Думаю, да. Делада — совершенно беспристрастныйсвидетель. А Крегер просто дополнит его. Если они поверят словам Делады, им ужене будет сложно проглотить то, что скажет Крегер.

— Умно, — восхищенно сказал Телэн. — Знаешь,Спархок? Я почти отказался от мысли стать Императором воров. Пожалуй, попробуюсебя на церковном поприще.

— Господь да защитит веру, — помолился Спархок.

— Уверен, что защитит, сын мой, — улыбнулся Телэн.

Когда завершились славословия, и хор возвысил свои голоса врадостных гимнах, по рукам патриархов разошлись бумаги, где сообщалось, чтоКурия немедленно возобновляет свое заседание. Однако несколько церковников всеже отсутствовали на службе в нефе, шестерых, правда, удалось отыскать средиразвалин во внешнем городе, а двоих вытащили из потайных укрытий в самойБазилике. Где были остальные — неизвестно. Когда патриархи Церкви сдостоинством проплывали из нефа в коридор, ведущей к Совещательной палате,Эмбан, задержанный разговором с кем-то, пронесся мимо Спархока, пыхтя и истекаяпотом.

— Чуть не забыл, — бросил он ему на бегу. —Долмант должен отдать приказ открыть церковные закрома. Иначе мятеж намобеспечен.

— Мне придется стать таким же толстым, если захочузаняться делами Церкви? — прошептал Телэн. — Толстякам труднеебежать, а Эмбану, видимо, часто приходится этим заниматься.

Генерал Делада стоял у двери в Совещательную палату. Егоначищенные нагрудник и шлем сверкали в свете множества горящих свечей, а наплечи его был накинут ярко-малиновый плащ. Спархок отделился от строя рыцарейХрама, входивших в Палату, и заговорил с ним.

— Нервничаешь? — спросил он.

— Не очень, сэр Спархок, — ответил генерал. —Просто стараюсь ни о чем не думать. Хотя, интересно, будут ли они задавать мневопросы?

— Могут. Но не позволяй им сбить тебя с толку. Просто,расскажи все, что ты видел и слышал в подземелье. То, что думают о тебе люди,говорит само за себя, так что никто не осмелиться сомневаться в твоих словах.

— Надеюсь только, что я не стану зачинщикоммятежа, — угрюмо проговорил Делада.

— Не беспокойся об этом. Настоящее волнение начнется,когда они услышат свидетеля, выступающего после тебя.

— О чем он будет говорить, Спархок?

— Не могу тебе сказать — по крайней мере до того, какты выступишь перед Курией. Не стоит подвергать угрозе твой нейтралитет. Ну,удачи тебе.

Патриархи Церкви толпились в узких проходах Палаты и вели междусобой разговоры приглушенными голосами. После столь величественной иторжественной службы, искусно устроенной патриархом Эмбаном, их переполняливозвышенные чувства, и никто не хотел избавляться от полученного впечатления.Спархок и Телэн взобрались на галерею, где обычно восседали со своими друзьями.Бевьер окружал заботой Сефрению, выступающую в ее сверкающем белом одеянии.

— С ней невозможно договориться, — сказал Бевьер,когда Спархок присоединился к ним. — Мы ухитрились протащить сюда Платима,Стрейджена и тамульскую великаншу, переодев их в рясы, но Сефрения наотрезотказалась и настояла на своем стирикском наряде. Я сто раз пытался ейобъяснить, что никто, кроме королей и церковников, не имеет праваприсутствовать на заседании, и что ей стоит укрыться под рясой, но она даже нестала меня слушать.

— Я сама принадлежу к духовенству, милый Бевьер. Яслужительница Богини Афраэль и рангом ничуть не ниже патриарха. Давайтесчитать, что мое присутствие здесь — дружественный жест в отношении вселенскогоСобора.

— Я бы не стал упоминать об этом до окончания выборов,матушка, — посоветовал Спархок. — А то ты начнешь теологическийдиспут, что может затянуться на несколько сот лет, а мы сейчас слишкомограничены во времени.

— Мне, пожалуй, немного не хватает нашего приятеля натой стороне, — сказал Келтэн, указывая туда, где обычно занимал местоЭнниас. — Я бы многое отдал, чтобы посмотреть, как будет менятьсявыражение его лица в ходе сегодняшнего заседания.

Вошел Долмант и, коротко посовещавшись с Эмбаном, Ортзелом иБергстеном, занял свое место на кафедре. В палате постепенно воцарилась тишина.

— Братья и друзья, — начал он. — С тех поркак мы собрались здесь в последний раз, произошло много важных событий. Я взялна себя смелость призвать нескольких свидетелей всего происшедшего, чтобы вамбыло легче ознакомиться с ситуацией, прежде чем мы перейдем к обсуждению. Носначала я должен остановиться на положении жителей Чиреллоса. Осаждавшая армияполностью лишила город запасов пищи, и люди испытывают страшную нужду. Я прошупозволения Курии открыть церковные закрома, чтобы мы могли облегчить ихстрадания. Милосердие — наш первейший долг, как служителей церкви. — Оноглядел притихшие ряды церковников. — Будут ли возражения? — Ответомему было молчание. — Тогда будем считать это приказом. А теперь давайтебез дальнейших промедлений поприветствуем наших почетных гостей — королейзападной Эозии.

Все в палате в знак уважения поднялись с мест.