октября 1990)[498]; в съезде приняли участие 28 организаций, а некоторые другие присутствовали в качестве наблюдателей. Таким образом, постепенно приведена в действие предвыборная машина; ее составляют: 1) аппарат, охватывающий всю Россию и удерживаемый организаторами кампаний 1989 и 1990 годов (второй когорты); 2) партии, большая часть которых вышла из неформальных клубов первой когорты; и 3) видные фигуры, пользующиеся всесоюзной известностью (союзные и российские депутаты). Среди этих фигур Ельцин является своего рода скрытой переменной «Демократической России»: он истинный лидер движения, однако его статус остается неформализованным.

Все вступившие в «ДемРоссию» понимают, что три эти составляющие необходимы для строительства эффективной электоральной машины, однако их объединение не исключает конкуренции, поскольку все три категории акторов обладают очень разными историей, ресурсами и позициями в политическом пространстве.

В целом партии имеют небольшой вес. Функция их лидеров, заседающих в совете представителей, состоит прежде всего в том, чтобы обеспечивать широкую репрезентативность движения. Хотя они и составляют самую многочисленную группу в руководящих инстанциях «ДемРоссии», но в блок из-за существующего между ними соперничества не объединяются. Ключевые позиции на самом деле занимают «организаторы» из МОИ, МНФ и других предвыборных групп, поскольку они сыграли решающую роль в предыдущих победах движения на выборах. В руководящих органах их всего десяток, однако они образуют однородную группу, занимают стратегические посты внутри аппарата (секретариат координационного совета – исполнительного органа ДР) и занимаются такими сферами, как управление информацией, координация региональных структур. Как отмечает С. Митрохин, без них движение было бы парализовано[499]. Третью группу составляют известные деятели. Однако отметим, что ни один из заявленных или потенциальных противников Б. Ельцина не избран сопредседателем: Н. Травкин, который, по мнению некоторых наблюдателей, метил тогда в президенты России[500], и Т. Гдлян, пользовавшийся огромной популярностью в период выборов 1989 года, оттеснены на второстепенные роли. В этой новой структуре господствующие позиции удерживают прежде всего организаторы и деятели, не стремящиеся использовать «ДемРоссию» для конкуренции с Ельциным.

Таким образом, «ДемРоссия», где лидирует Ельцин, сама успешно лидирует в демократическом движении, устраняет соперников, и большинство демократических партий признают ее своим представителем в политическом пространстве. «Демплатформа» же не смогла не только успешно выйти из КПСС, но и войти в партийное поле, что сильно подрывает ее позиции в конкуренции с «ДемРоссией». С одной стороны, она испытывает серьезные трудности с позиционированием по отношению к другим организациям, с определением своей формы и идеологической направленности; вступая в пространство партийной конкуренции, она оказывается в нем малозаметной. С другой стороны, в политической игре на федеральном уровне она склонна равняться на «ДемРоссию». ДР избирает не такую двойственную стратегическую линию: она поддерживает российскую власть в ее противостоянии с союзной. У «Демократической платформы», низведенной до статуса простой партии (РПРФ), не оказывается ни средств, ни воли к тому, чтобы каким-либо образом противостоять этому позиционированию и перейти к открытому соперничеству с ДемРоссией.

Харизматический лидер и зависимое от него движение

Начиная с выборов 1989 года Ельцин становится центром демократического движения. В силу своей позиции в структуре игры, одновременного присутствия на многих фронтах и своей победы на выборах он постепенно становится знаковой фигурой. Отношения между ним и движением асимметричны: он навязывает последнему свою волю и стратегию. Далеко не все неформалы-демократы являются его сторонниками; харизматическим лидером Ельцин становится вследствие совокупности процессов (в том числе и действий неформалов), за которые не отвечают в полной мере ни он, ни они (хотя, впрочем, Ельцин все-таки последовательно развивает харизматическую стратегию). Конечно, харизматический лидер нуждается в «эмоциональном сообществе адептов» (пользуясь выражением М. Вебера), которое подтверждало бы его достоинства «выдающегося человека». Но прежде всего этот статус ему придают его позиция в структуре политической игры и то, что значительные акторы рассматривают его как ориентир и как возможный выход из кризиса[501]. Таким образом, движение обнаруживает у себя во главе лидера, от которого уже невозможно избавиться и позицию которого в политическом пространстве оно только усиливает, впадая при этом во все большую от него зависимость. Это постепенное усиление зависимости позднее станет, кстати, одним из факторов распада движения.

Ельцин начал заявлять о себе и получил известность благодаря напряжению внутри реформаторского лагеря в конце 1987 года[502]. Тогда он стал единственным оппозиционером столь высокого ранга внутри аппарата (он был кандидатом в члены Политбюро, а с 1989 года – членом ЦК КПСС). В ходе кампании 1989 года он последовательно придерживается харизматической стратегии: умело выставляет себя на авансцену, опережает соперников, занимает стратегические позиции. В 1989 году, в отличие от своих главных соперников из демократического движения (Сахарова и Гдляна), он – профессиональный политик. Принадлежа к партийной верхушке, он интегрирован в демократическое движение и входит в руководящие инстанции всех значимых организаций. Эта множественность позиций становится ресурсом Ельцина, поскольку у него есть доступ к разным местам политического пространства, и важность произносимого им возрастает за счет его множественной идентичности. И наконец, его позиция усиливается в ходе предвыборного соревнования 1989 года. Его результаты в одном из самых крупных и символически значимых округов страны (Москве) воспринимается как аналог плебисцита. С этого момента Ельцин явно отрывается от остальных, становясь точкой отсчета в политической игре. После выборов 1990 года на Съезд народных депутатов РСФСР он занимает институциональные позиции, обретающие все большую ценность (председатель Верховного Совета РСФСР в 1990 году, президент России в 1991-м) и отныне делающие из него «естественного» лидера.

Асимметрия, наметившаяся в отношениях между ним и неформалами-демократами, со временем только усиливается: движение попадает от Ельцина во все большую зависимость, тогда как он по-прежнему может позволить себе дистанцироваться от него.

В 1989 году Ельцин представляется неформалам-демократам незаменимым союзником, поскольку придает импульс их мобилизациям. Даже те, кто его опасаются, вынуждены его поддерживать, способствуя тем самым росту его харизмы. Поскольку он принадлежит одновременно демократическому движению и партийной номенклатуре, они надеются использовать его как рупор перед лицом центральной власти, как в прежний период это удавалось делать клубам с их посредниками. Однако Ельцин становится их рупором лишь тогда, когда эта роль вписывается в его собственную стратегию. То, что он говорит, обращаясь к партийным инстанциям от имени движения, не подвластно контролю руководителей демдвижения и не может быть ими опровергнуто; напротив, им самим приходится следовать линии поведения, выбранной Ельциным. Расширить свое влияние на движение ему позволило то, что он, будучи единственным посредником между движением и высшими инстанциями КПСС, заполнил собою некий структурный вакуум[503]. К тому же множественность его позиций в