в конце 1991 года. И тогда в движении происходит диверсификация позиций в отношении исполнительной власти. Ельцин постепенно теряет контроль над некоторыми его фрагментами. Однако движение и само по себе стремительно теряет силу.

Захват полномочий

Ельцин использует движение в своей стратегии захвата полномочий в пользу российской арены, основными инструментами которой становятся Декларация о суверенитете, российское президентство и проект российской Конституции. Некоторые члены первой когорты в этот момент снова проявляют активность. Возможно, их авторитет поддерживают несколько факторов: они составляли самые первые программы реформ («Общественный наказ», проект «Межклубной партийной группы» по реформе партии); в 1989 году они показали себя как потенциальные советники союзных депутатов (хотя к их услугам так и не обратились); они связаны с академической средой и реформаторскими партийными кругами, откуда окружение Ельцина обычно и рекрутирует своих советников.

Геннадию Бурбулису, главному советнику Ельцина с августа 1990 года, поручено сформировать группу экспертов, которая получит название Высший координационно-консультативный совет при Председателе Верховного Совета РСФСР. Некоторых неформалов приглашают туда с целью разработки принципов учреждения президентской функции, которая окажется важнейшим инструментом харизматической стратегии Ельцина. А. Данилов объясняет:

Мне было ясно, что реально основными движущимися силами этого политического процесса становится не организованное движение, а неструктурированная толпа, руководимая средствами массовой информации, которые, в свою очередь, находятся под контролем крайне узких групп, из состава элитной московской интеллигенции. И в наступающий период российской истории никакая личная активность не сможет перебороть, скорректировать то направление, которое они придали общественному развитию. И чем дальше, тем больше я к тому же разочаровывался в способности Горбачева регулировать как-то этот процесс. […] Единственную возможность я увидел в 90-е годы в Ельцине. […] И тогда я сделал ошибку. Собственно говоря, первым выставил идею о президентстве ельциновском… это был я[513]. […] Я полагал, что Ельцин с его народно-коммунистической закваской, его харизмой тогда – единственная сила, которая способна остановить тот неблагоприятный тренд к катастрофе, продвижение к катастрофе, которое мне было уже понятно в это время. […] И я не мог думать тогда, к сожалению, не предполагал, что он станет главной силой для проведения той политики превращения России в Бразилию, которая сейчас осуществляется[514].

Институт российского президентства был установлен голосованием на референдуме 17 марта 1991 года (имевшем место одновременно с союзным референдумом о сохранении СССР) и после этого с потрясающей быстротой был учрежден: закон принят 22 мая, а выборы проходят всего три недели спустя, 12 июня.

Ельцин также привлекает депутатов из демократического лагеря к работе над программными текстами, критикующими центральную арену власти. В апреле 1990 года парламентская группа «Демократическая Россия» составляет проект Декларации о суверенитете России, которая будет принята 12 июня 1990 года подавляющим большинством депутатов[515]. Декларация провозглашает приоритет Конституции и законов РСФСР над законами СССР, право собственности российского народа на национальное богатство России, право свободного выхода республики из состава СССР, отдельное российское гражданство и собственное представительство РСФСР в отношениях с другими республиками и иностранными государствами[516]. Текст, принятый через год после того, как три Прибалтийские республики провозгласили суверенитет (в начале 1990 года они объявили независимость), не стал громом среди ясного неба. Однако в этом случае было важнейшее отличие от Прибалтики: если бы Россия получила суверенитет, она бы лишила СССР большей части экономических ресурсов[517]. Российская декларация – это прежде всего инструмент давления, позволяющий начать войну законов, однако Ельцин и российский Съезд не сразу прибегают к его использованию.

Зато они быстро начинают разработку Российской Конституции. Конституционной комиссией, напрямую подчиняющейся председателю Верховного Совета, руководит О. Румянцев, неформал из первой когорты (член «Демократической Перестройки»), ставший российским депутатом. В октябре 1990 года комиссия представляет проект, предусматривающий наделение России некоторыми атрибутами суверенного государства (собственные валюта и банковская система, армия, автономная международная экономическая деятельность, охрана границ)[518]. Предлагаются два типа режима: президентский и полупрезидентский-полупарламентский, однако в обоих случаях президент наделяется существенными полномочиями.

Наступление на союзные институты

Ельцин использует демократическое движение, чтобы испытать эти инструменты суверенитета и попытаться вторгнуться на центральный уровень принятия решений. В 1990—1991 годах он единственный, кто располагает ресурсом (движением), позволяющим ему заявлять о всенародной поддержке. Ни Горбачев, ни даже депутаты-демократы не способны соперничать с ним. При этом неформалы-демократы потому и поддерживают столь преданно Ельцина, что их во многом обязывает к этому собственная позиция в политической игре. Ельцин же без всяких колебаний будет пренебрегать ими по мере необходимости.

После принятия абсолютным большинством голосов Декларации о суверенитете России Ельцин постоянно провоцирует союзные институты. Спустя некоторое время большинство депутатов равняются на его стратегию. Например, в августе 1990 года решением Съезда РСФСР запрещено экспортировать любые стратегические природные ресурсы, добытые на территории России, без ее разрешения. Горбачев называет это решение незаконным[519]. В октябре 1990 года депутаты России принимают самостоятельную экономическую программу («500 дней»[520]). Этот либерально ориентированный план (массовая приватизация, дерегуляция) предусматривает прежде всего перераспределение полномочий в пользу республик, поэтому он становится новым инструментом захвата полномочий. Возможно, именно угроза экономического отделения, содержащаяся в этой программе, подталкивает Съезд народных депутатов СССР к тому, чтобы объявить о приоритете федеральных законов над республиканскими. За этой «войной законов» следует «война бюджетов», развязанная Россией[521]. Однако Ельцин не слишком долго использует демонстрацию силы: провоцировать СССР, возможно, пока небезопасно, и он предполагает, что только депутаты-демократы однозначно поддержат эту игру. От программы «500 дней» будет решено отказаться через два месяца после ее принятия, от проекта Конституции – в конце января 1990 года, а в январе 1991-го Россия выплатит свои долги по налогам.

Когда Ельцин начнет более открыто подрывать легитимность правительства и президента СССР, он будет опираться прежде всего на «Демократическую Россию», способную организовать массовые демонстрации «народной» поддержки. Он требует отставки премьер-министра Рыжкова в сентябре 1990 года (при поддержке Съезда РСФСР) и предлагает образовать коалиционное правительство, в котором Россия должна получить контроль над ключевыми постами (председательство в Совете министров, руководство в Минобороны и Минфине). Но когда он требует отставки Горбачева в феврале 1991 года и призывает голосовать «против» на референдуме 17 марта 1991 года о сохранении Союза[522], депутаты-консерваторы Съезда РСФСР его не поддерживают. Они пытаются сместить его с поста председателя Верховного Совета, и им удается созвать внеочередной Съезд в марте 1991 года. Теперь наблюдается уже не просто противостояние между российской и союзной аренами, в котором Ельцину всегда удавалось заручиться поддержкой большинства в российском парламенте; теперь движение «Демократическая Россия» становится