Свадьба Дэниела и Мэри-Бет была организована, как ужеговорилось, на широкую ногу. В особняке на Первой улице устроили грандиозныйприем, на который съехались родственники даже из Нью-Йорка. Тут жеприсутствовали и малочисленные родственники Дэниела. Молодые, каксвидетельствует архив, были очень влюблены и очень счастливы, и весельепродолжалось глубоко за полночь.

В свадебное путешествие пара отправилась в Нью-Йорк, аоттуда в Европу, где молодожены прожили четыре месяца, прервав свою поездку вмае, так как Мэри-Бет уже ждала ребенка.

И действительно, 1 сентября 1899 года родилась КарлоттаМэйфейр, спустя семь с половиной месяцев после свадьбы родителей.

2 ноября следующего года, 1900-го, Мэри-Бет родила Лайонела,своего единственного сына. И наконец, 10 октября 1901 года она родила своегопоследнего ребенка – Стеллу.

Все эти дети были, разумеется, законными отпрысками ДэниелаМакинтайра, но в целях выяснения истины возникает один вопрос: а кто был ихнастоящим отцом?

Неоспоримые доказательства, в виде медицинских записей ифотографий, указывают, что отцом Карлотты Мэйфейр был Дэниел Макинтайр.Карлотта не только унаследовала зеленые глаза Дэниела, но и его красивыевьющиеся светлые волосы.

Что касается Лайонела, у него тот же тип крови, что уДэниела Макинтайра, и также имелось сходство с отцом, хотя больше он походил намать, унаследовав ее темные глаза и «выражение лица», что стало заметнее свозрастом.

А вот Стелла, судя по ее группе крови, зарегистрированной вмедицинском заключении 1929 года, когда был произведен поверхностный осмотртрупа, никак не могла быть дочерью Дэниела Макинтайра. Мы знаем, что эта информациястала известна ее сестре Карлотте. Фактически разговоры о том, что Карлоттапопросила экспертов сделать анализ крови, и привлекли внимание Таламаски.

Излишне, наверное, добавлять, что у Стеллы не было никакогосходства с Дэниелом. Наоборот, она походила на Джулиена и своей хрупкостью, ичерными вьющимися волосами, и блестящими, если не сказать сияющими, темнымиглазами.

Так как в нашем распоряжении нет группы крови Джулиена, какнет сведений, что таковая когда-либо определялась, мы не можем добавить к делуэту важную улику.

Стелла могла родиться от любого из материнских любовников,хотя нам не известно, был ли у Мэри-Бет любовник за год до рождения второйдочери. Все сплетни о любовниках Мэри-Бет появились, по сути, в более поздниегоды, но это может означать только то, что со временем Мэри-Бет начала менеетщательно скрывать свои связи.

Одним из возможных кандидатов на отцовство был КортландМэйфейр, второй сын Джулиена, юноша исключительной привлекательности, которомув год рождения Стеллы исполнилось двадцать два. (Его группу крови мы в концеконцов узнали в 1959 году, и она вполне подходит.) Он часто наезжал в особнякна Первой улице, так как учился на юриста в Гарварде вплоть до 1903 года. То,что он глубоко симпатизировал Мэри-Бет, знали все, как знали и то, что оннеизменно проявлял интерес к наследницам легата.

К несчастью для Таламаски, Кортланд в течение всей своейжизни был очень скрытным и осторожным человеком. Даже собственные братья и детисчитали его затворником, не терпящим любых пересудов вне семьи. Он любил читатьи слыл гением по инвестициям. Насколько нам известно, он никому не доверял.Даже самые близкие ему люди дают противоречивые версии того, чем Кортландзанимался, когда и почему.

И только одну черту Кортланда все оценивали одинаково: онбыл предан своему делу, постоянно заботился о легате, зарабатывая деньги длясебя, своих братьев, их детей и Мэри-Бет. Их потомки и сегодня остаются самымибогатыми представителями клана Мэйфейров.

Когда Мэри-Бет умерла, именно Кортланд не позволил КарлоттеМэйфейр разрушить в прямом смысле этого слова финансовую империю, созданную еематерью. Он принял на себя все руководство от имени Стеллы, которая и былафактической наследницей, но ничуть не беспокоилась о том, что происходит скапиталом, лишь бы жить в свое удовольствие.

Стелле, по ее собственному признанию, «было наплевать наденьги». И вопреки желаниям Карлотты она перепоручила все свои финансовые делаКортланду. Кортланд вместе с сыном Шеффилдом продолжал управлять большей частьюсостояния и после смерти Стеллы, действуя от имени Анты.

Здесь следует подчеркнуть, однако, что после смерти Мэри-Бетее империя начала разваливаться. Ни один человек не мог занять ее место. И хотяКортланд проделал огромную работу по консолидации, сохранению и инвестициямкапитала, головокружительному расширению империи под началом Мэри-Бет теперьпришел конец.

Но вернемся к нашему основному предмету внимания: существуюти другие доказательства того, что Кортланд был отцом Стеллы. Жена Кортланда,Аманда Грейди Мэйфейр, испытывала глубокое отвращение к Мэри-Бет и всемусемейству Мэйфейров, она никогда не сопровождала Кортланда в особняк на Первойулице. Это не мешало Кортланду часто туда приходить, при этом он брал с собойвсех своих пятерых детей, так что они выросли в тесном контакте со всемсемейством.

Аманда в конце концов ушла от Кортланда, когда их младшийсын, Пирс Мэйфейр, закончил Гарвард в 1935 году, и навсегда покинула НовыйОрлеан, переехав жить к своей младшей сестре, Мэри-Маргарет Грейди Харрис, вНью-Йорк.

В 1936-м Аманда рассказала одному из наших исследователей вовремя коктейля (их случайное знакомство было заранее подготовлено), что семьямужа ужасна, что, если бы она рассказала правду, люди сочли бы ее засумасшедшую, и она никогда не поедет на юг, чтобы не оказаться вновь среди техлюдей, несмотря на все уговоры сыновей вернуться домой. Тем же вечером, чутьпозже, когда Аманда как следует выпила, она спросила нашего человека, чьегоимени не знала, верит он или нет, что люди способны продать свои души дьяволу.Она заявила, что ее муж так и поступил и стал «богаче Рокфеллера», впрочем, каки она и ее сыновья. «Гореть им в огне, – сказала она. – В этом можетене сомневаться».

Когда наш исследователь спросил, действительно ли дама веритв подобное, она ответила, что в современном мире есть самые настоящие ведьмы,способные колдовать.

– Они могут заставить вас поверить, что вы где-то вдругом месте, когда на самом деле вас там нет, что вы видите то, чего вдействительности нет. Они проделывали такое с моим мужем. И знаете почему?Потому что муж – ведьма, всесильная ведьма. Нечего придираться к словам, я самазнаю, что есть такое слово «колдун». Как ни назови, все равно он ведьма. Я самавидела, на что он способен.

На прямой вопрос, совершал ли ее муж по отношению к нейкакое-либо зло, жена Кортланда сказала (совершенно незнакомому человеку), чтонет, в этом она признается, он не делал ей зла. Зато он другим прощал зло,мирился с ним и верил в него. Тут она расплакалась и начала причитать, чтоскучает по мужу и не хочет больше об этом говорить.