Дмитрий хрипло вскрикнул, из его пушки с громким хлопкомвылетела гарпунная стрела. Саша в последний момент поспешно повернула турель,выстрелила с опозданием. Гондолу от выстрелов качнуло, затем она дернулась изастыла, будто вмороженная в лед.

Ногтев прильнул к иллюминатору. Дмитрий и Саша выпрыгнули изнижних люков, держа бластеры наготове. Особенно бравый вид был у Саши.

— Мастерски! — одобрил Ногтев. — Впервыепо-человечески.

Справа от гондолы блестела отполированная стена камня, слевав десятке шагов поднималась гора мегадерева. На камне блестела серебристаянашлепка, тянулся в гондолу прочный канат, а в мегадереве торчала толстаягарпунная стрела. Гондола висела на канатах, точно посередине, едва касаясьднищем земли.

Сверху бесшумно опадал огромный красный шар. Он был похож накосмический корабль с бесшумным гравитационным двигателем. С ленивой грациейлег на валуны, закрыв огромное пространство. Из люков выпрыгнули Забелин,Чернов, Хомяков, их обогнали ксерксы. Все бросились прижимать к земле ещетеплую шевелящуюся ткань. Воздух уходил неохотно, вздувал мешок пузырями.

Даже Ногтев с Кириллом помогали скатывать мешок в плотныйпакет, лишь десантники караулили, их пальцы подрагивали в нетерпении наспусковых крючках.

— Тип жизни, — быстро сообщил Кирилл. — Фауна256, флора 718...

Ногтев перебросил листы, сразу несколько пар глазпросканировали информацию, руки расхватали снаряжение, соответствующее фауне256 и флоре 718, простучали подошвы, и гондола опустела.

Воздух был непривычно чистым. Прозрачным и легким, какспирт. Не то, что микробов, не было даже сгущений, рефракции, хотя от валуновнесло сухим жаром. Разнеженный, наполненный запахами воздух явно отступил наднатиском холодного однородного озера, медицински чистого.

Ксерксы сделали пару ориентировочных вылазок, запомнилиместо посадки, отлучились на пару минут, еще раз проверили, пересчитали, затемв спешке начали перетаскивать из леса гусениц, многоножек, кивсяков, жуков...Хомяков радостно квохтал над ними, ксерксы явно стремились перетаскать всюживность, и перетаскали бы, но Дмитрий ревниво переключил программу. Хомяковостался с запасами один, а ксерксы вместе с Дмитрием встали на посту.

Кирилл ушел с Забелиным осматривать природные ресурсы. Покрайней мере так было записано в программе. Чуть позже присоединился Ногтев. Оносматривался по сторонам с таким видом, словно оценивал стратегические ресурсы.

— Насобачиваемся, — сказал он с одобрением.Посадка как по маслу, мешок скатали и упрятали за рекордное время, все понимаютдруг друга с полуслова!

День начался удачно, подумал Кирилл. Может быть, в самомделе горелка повернулась сама? А рацию смяла стихия? Маловероятно, конечно, норазве диверсант на «Таргитае» вероятнее?

Ночевали, как в первую посадку, в расщелине. Все прошло беззадоринки, утром Дмитрий предложил сделать марш-бросок к мегаозеру. Кравченко сходу отверг, Ногтев же, будучи до глубины костей демократом, если дело некасалось важных вопросов, во всеуслышание обратился за консультацией к Кириллу.

В результате, имела место, как записал Хомяков в дневнике,первая в истории пешая экспедиция. Нагрузились, как... Куда там верблюдам илиишакам, даже Хомяков нес столько, что караван ломовиков не увез бы, но Хомяковнапевал, подпрыгивал, поторапливал отстающих. В лагере остался негодующийЧернов, хотя ему, видимо, в утешение, определили в напарницы красавицуЦветкову. Даже Буся и Кузя не пожелали остаться, отправились с десантниками.

Бежали быстро, прыгали с камня на камень. Останавливалисьтолько попить росы, глюкозу глотали на ходу. Дважды замирали, опасаясьперегрева, хотя бежали в тени. Для многих было в новинку перегреться отсобственных мышечных усилий. Хомяков прозевал, рухнул без сознания, пришлосьнести, поливая водой, пока не очнулся. Через пять минут уже несся, мокрый,трясущийся от холода, как Абебе Викила. Комбинезон не застегивался: водынабрался так, что едва не выплескивалась из ушей.

К полудню ощутили могучее дыхание океана. Воздух навстречушел холодный, несмотря на палящее солнце.

Дмитрий внезапно придержал Сашу за плечо:

— Ты красивая, но Богу больше нравятся парни...

Он первым взбежал на гребень россыпи камней. Дальше вдесятке шагов начиналась поблескивающая странная местность: крупные слоновьивалуны, кристаллы камней — все сплошь покрытое толстым одеялом водной пленки. Аеще дальше — очень медленно, со скоростью песчаных дюн, перемещались горы воды,напоминающие Уральские. Такие же старые, наполовину сглаженные, уже почти негоры.

Саша взбежала следом, обиженно и с недоверием посматривалана Дмитрия. Раньше соратник никогда не намекал, что она женщина. Но иоскорбления в его тоне не было...

Отряд спустился к воде медленно, осторожненько. Водянаяпленка медленно двигалась навстречу: но по дороге таяла. Ее всасывало междубулыжниками. Земля была пропитана влагой, а еще дальше камни постоянноподрагивали, пошевеливались.

На следующее утро попросил лекарства «от головы» Хомяков, заним Забелин, Кирилл. Ногтев стал грознее грозовой тучи, не отходил отКравченко.

— В Большом Мире была чума, — говорил Кравченкоуспокаивающе, хотя его игривый тон не вязался с побледневшим лицом, — аздесь так... чумка. Справимся.

На всякий случай всех накачали антибиотиками. Кирилл полдняходил как в тумане, потом боль вернулась. Кравченко снова сделал укол, но больне ушла, чуть затаилась, покусывала при каждом движении.

Вечером Кравченко сообщил, что не заболели толькоиспытатели, Ногтев и сам он, Кравченко. Естественно, также Чернов и Цветкова,что сидели в лагере.

— Мое мясо старое, — ответил Ногтев с мрачнымудовлетворением. — Что за болячка привязалась?

— Возбудитель пока не найден, — ответил Кравченкоосторожно. — Но я его найду. Это всего лишь вопрос времени.

Ногтев смолчал. Временем он пока не распоряжался.

Утром с жалобами на озноб явилась Цветкова. Ногтев почернел:болезнь пришла в лагерь!

— Остались мы четверо, — подтвердилКравченко. — Чернов терпит, не сознается, но все признаки болезни налицо.

— Меня тоже вычеркни, — с усилием призналсяНогтев. — Началось, чувствую. Если так пойдет дальше, «Таргитай» придетсявести ксерксам.

— Без дипломов не допустим. Аверьян Аверьянович,заболевших надо в анабиоз. Хоть на несколько часов отсрочим, каждая минута навес... жизни!

— Что-нибудь проясняется?

— В ночной анабиоз впадают Журавлев с десантниками. Ятоже здесь замирал, проверял на себе...

— Понятно, — сказал Ногтев быстро. Он чутьожил. — Именно вы четверо держитесь на ногах! Правда, Журавлев тоже сдал,но он здоровьем не блещет, к тому же мог получить самую большую дозу...