Он с разбега налетел на третий кокон, поспешно рванулоплетающие его веревки. Канат под ногами затрясся. Веревки не поддавались,Кирилл тратил драгоценные секунды, дергал, наконец, кое-как раздвинул на краешке,там блеснуло сизым металлом...

В следующее мгновение Кирилл прыгнул в сторону, уже неудивился, попав после сальто над пропастью точно на канат. Паук, промахнувшись,набросился на запеленатую осу-наездницу, быстро-быстро набросил липкие веревки,укрывая закованную в прочнейший хитин противницу. Уже с впрыснутым ядом,наполовину разжиженная соком, еще дергалась, вырывалась, жила...

Кирилл подбежал к ветке мегадерева. Тот же инстинкт заставилоглянуться, и на грани видимости увидел расплывающееся красное пятнышко. Ещераз перепрыгнул, побежал, прыгал сразу через два-три липких шара...

Этого противника паук не счел серьезным. Или не знал, стоитли его съесть. Фетисова была укутана небрежно, голова торчала из коконацеликом, комбинезон просвечивал. Обе руки ее были плотно прижаты к бокам тремярядами паутины, ноги связаны двумя рядами, справа на поясе висел бластер, слева— двойной запас боеприпасов, из-за плеча выглядывали отточенные гарпунныестрелы.

Кирилл откинул с ее лица капюшон. Саша вздрогнула, в ееглаза мелькнул ужас, но тут же сменился радостью, стыдом, даже негодованием:

— Кирилл Владимирович... Опять вы!

— Ничего страшного, — успокоил ее Кирилл. —Сейчас что-нибудь придумаем.

Нить уже не дрожала, прыгала под ним, подбрасывала. Кириллвскинул бластер, нажал на спусковой крючок. Их подбрасывало так сильно, чтоСаша решила, что мирмеколог обязательно промахнется. Комок клея пронесся рядомс пауком, ударился в дальнюю нить.

— Это его займет малость, — сообщил Кирилл.

Сунув бластер в кобуру, он наклонился к Саше, уже не обращаяна паука внимания. Саша в ужасе смотрела на чудовище, которое остановилосьперед ними в двух шагах, буквально дотягивалось страшными мохнатыми лапами.Затем паук круто развернулся, бросился к новой добыче. Только теперь Сашапоняла, что мирмеколог не промахнулся вовсе, а почти не целясь, снайперскипопал в едва заметную отсюда нить.

Кокон, в котором оказалась Саша, был из тонких веревок,похожих на рыболовную леску с палец толщиной.

— Ой, — сказала Саша напряженным голосом, —он возвращается...

Кирилл, не прекращая отделять кокон с Сашей от радиальногоканата, вытащил бластер, выстрелил. Саша смотрела, побелев, расширенными отужаса глазами. Мирмеколог нажал на курок, не глядя, а сгусток клея точно ударилв дальнюю спиральную нить, паук остановился, в нерешительности потоптался прямоперед ними, едва не наступая на Кирилла, но все же повернулся к раскачивающейсявдали нити.

Кирилл, орудуя баллончиком, разжижал соединительный канат,что держал кокон на радиальном тросе. Паук снова зигзагами перебежал на ихнить, мчался, страшный и не рассуждающий, как асфальтовый каток. Кириллвыстрелил, все так же не глядя, но бластер задержал в руке, в кобуру не убрал.Паук остановился, заколебался, но возвращаться к новому несъедобному комку нестал, пошел вперед. Кирилл выстрелил еще раз, сунул бластер в кобуру.

Саша видела надвигающийся темный туннель, на холистерахвиднелись крупные шары яда, но вдруг на солнце заблестела тонкая нить, паук едване сорвался в пропасть, схваченный за переднюю лапу. Он яростно забился, канатзаходил ходуном, Саша в страхе закрыла глаза. Мохнатая туша прыгала совсемрядом. Тонкая нить, что приклеила чудовище к канату, выглядела ненадежной.

— Он сейчас освободится... — прошептала она впанике.

— Верно, — подтвердил Кирилл довольным тоном.

Подхватив ее на руки, он побежал по канату, направляясь кмегадереву. Фетисову умница-паук запеленал по струночке, можно дажебалансировать ее на канате, только бы «умеренный до сильного» оставался вверху,не вмешивался...

— Он освободился, — вскрикнула Саша.

Кирилл на бегу повернул ее лицом в другую сторону. Канаттрясся как при землетрясении. На бегу приходилось резко выдвигать неподвижнуюмумию то вправо, то влево, восстанавливая равновесие.

Канат запрыгал резко, рывками. Кирилл с разбега выбежал насерое твердое плато, упал, хватая ртом воздух. Саша лежала рядом, лицо ее былодаже не белым, а голубым пополам с серым.

Паук добежал до края нити, остановился. Он был в двух шагах,нависал над ними, закрывая солнце. Чудовищная голова покачивалась из стороны всторону, все восемь глаз блестели как выпуклые стекла.

— Сейчас схватит, — сказала Саша, ее голосдрогнул. — Надо стрелять...

— Не стоит, — ответил Кирилл.

Он сел, глядя на паука. Рука мирмеколога даже не сдвинуласьк оружию. Паук прислушался, повернул голову в их сторону.

— Стреляйте, — попросила Саша. Она изо всех силкрепилась, чтобы не завизжать в страхе, не взмолиться: стреляйте, спасите,унесите меня от этого чудовища!

— Зачем, — удивился Кирилл. — Паук нас невидит. Или вы жаждете отмщения?

— Не месть...

— Тогда зачем? Кушать его не станешь, жестковат... Надамские сумочки не годится...

Саша смолчала. Паук был ужасен, каким бы красавцем его несчитал мирмеколог. Мохнатые лапы, острые когти, ядовитые холицеры, горамускулов...

Паук разочарованно повернулся, канат снова началраскачиваться под его весом. Саша проводила мохнатую спину долгим взглядом,судорожно вздохнула:

— Вы и здесь блюдете экологическое равновесие?

Кирилл поднялся на ноги, ответил спокойно:

— А какой смысл убивать его?

Саша посмотрела в его безмятежное лицо, ничего не сказала.Кирилл забросил ее на плечо, шагнул к краю. Дальше начиналась пустота. Землябыла так далеко, что расплывалась в серо-зеленом тумане.

Голос Саши дрогнул от негодования:

— Вы так и потащите меня?

— Саша, — ответил Кирилл успокаивающе, — тебяосвободят в лагере. Эти нити прочнее стальных канатов, я здесь ничего не могу.Этими веревочками из паутины звездолеты бы поднимать на стартовые площадки!

— О Господи, — прошептала Саша. — Так ипотащите?..

— Ты можешь что-то придумать лучше?

— Нет, но...

— Ничего не идет в голову, — признался он. —Потерпи, Саша. Я побегу изо всех сил. Жаль, что не могу унести тебя на крыльях.

Он прыгнул с ветки мегадерева. Кокон с Сашей прижимал кгруди, сам падал, растопырив ноги, тормозил воздух как мог, чтобы успетьрассмотреть место внизу, успеть при необходимости хоть малость спланировать всторону...

При его росте горизонт всегда был в десятке шагов, недальше. Кирилл часто взбирался на верхушки стеблей, высматривал направление,стараясь заглянуть за кочки, завалы. Над головой чаще всего была зелень первогонеба, а когда выскакивал на открытое пространство, то в немыслимой высотезеленело второе небо — кустарников. Если бывал просвет между гигантскимиветвями, то смутно темнело изумрудное небо мегадеревьев... А поляризационнымзрением Кирилл пока что не обзавелся, солнце сквозь такие барьеры угадывать ненаучился. Через каждые четверть часа снова вскакивал повыше, оставляя Сашу,высматривал, нацеливался.