— Сейчас-сейчас, не спеши, — сказал Кириллторопливо. — Хочешь, я донесу тебя туда...

— Господи, что за дурак...

Он передал ее в руки Кравченко, Хомяков делал знаки заспиной Саши, что-то выгонятельное, и Кирилл, разведя руками, полез обратнонаверх.

Ногтев был на мостике, неподвижный, как воздух, в которомзастыл «Таргитай». Горизонт отодвинулся, далеко-далеко висел огромный багровыйшар, очертания его расплывались на полнеба, подрагивали.

— Сколько пробудем в воздухе? — поинтересовалсяНогтев. — Недели две? Месяц?

— Вряд ли... В график войдем раньше, а тогда можноснова...

— Но недельку-другую проведем в воздухе?

— Боюсь, придется.

Ногтев подумал, сказал:

— Ничего, здесь даже безопаснее. Ночи летом короткие, аветер несет безостановочно. Сверху видно хорошо, можно вести наблюдения.

— Только бы сова с дуру не набросилась, — сказалКирилл. — Или летучая мышь. Нет, для мыши добыча великовата, а вот еслифилин — орел ночного неба... Или тоже не рискнет связываться с неизвестнымпротивником? Да, вы правы, здесь безопасно.

Саша его старательно избегала, и Кирилл, тоже чувствуянепонятную неловкость, старался не подходить к ней. Забелин с Черновым подруководством Дмитрия разработали правила нового вида спорта, целыми днямибегали по стропам, воздушному мешку.

В график вошли на шестой день, но двигались пока безпосадок. Кирилл все чаще проводил время с Ногтевым на мостике. С грустьючувствовал, что боевое товарищество с Сашей и Дмитрием дало трещину. Дмитрий неотдалился, был таким же приветливым, готовым на любые авантюры, но еще большена авантюры теперь были готовы Забелин и Чернов, и Дмитрий чаще общался с ними,чем с серьезным другом-мирмекологом. Саша сторонилась Кирилла, не хотелавспоминать о недавней беспомощности. Только Ногтев становился ближе, понятнее,разговаривать с ним было интересно.

— Страшноватая красота, — сказал Ногтев в один изтаких дней, когда они вдвоем стояли на мостике, глядя вниз на землю. Все спали,«Таргитай» шел бесшумно, ровно. — Этот мир необитаем! Умом понимаю, чтотам живут люди, животные, птицы, там огромные заводы, фабрики, ученые центры...Но чувства говорят, что весь этот необъятный мир принадлежит только нам.Микролюдям!

— Ум и чувства издавна в споре, — пробормоталКирилл.

— Да? Но это преступные чувства. Умом я еще с человечеством,а чувствами уже отделен. А как дело с вами, Кирилл Владимирович?

— Ну... я все-таки больше доверяю уму. Хотя понимаю,что подавляющее большинство руководствуется чувствами.

— Простейшими чувствами!

— Ну, и простейшими тоже. Однако здесь одни интеллектуалы!Они живут мозгами.

Ногтев покачал головой, губы его скептически поджались:

— Да? Вы не замечаете, что все мы здесь постепенноменяемся?

— Да вроде бы нет, — ответил Кирилл снеопределенностью.

Ногтев хмыкнул, в его голосе Кириллу почудилось сожаление:

— Да, вы специалист по насекомым. Меняемся, КириллВладимирович, меняемся. Только на Забелина и Чернова посмотрите! Это были такиесухари, такие фанаты физикохимии... А сейчас опыт бросят, только свистни насчетвылазки, охоты. Да и вы тоже...

— Я? — удивился Кирилл. — Ну уж нет! Какимбыл, таким и остался.

— Да? Ну-ну. Дай Бог. Как вы считаете, готов этот мирдля нас?

— Мир готов, — ответил Кирилл с сожалением, —мы не готовы. Сюда с радостью хлынут диктаторы всех мастей! В старом мире хотькак-то можно прижать фашистский режим, даже апартеид рядился в белые тоги, аздесь. Тысячи лет можно прожить без контакта с соседями. Рай для мафии,захватившей власть в какой-нибудь банановой республике. Да и не только вбанановой... Тут не только могут называть своими именами все города и всепроспекты, но и вообще...

— Что «вообще»?

— Даже не представляю, что может здесь возникнуть.Тамерлан, Аттила, Чингисхан — это невинность в сравнении с тем, что можетвозникнуть здесь. И антиутопии Замятина и Оруэлла покажутся раем.

— Ну, люди достаточно грамотные, не допустят, —возразил Ногтев. — Найдутся религиозные фанатики, гангстеры, мизантропы,психопаты. Заберутся в дебри, где их отыскать и за миллион лет. Из собственныхсемей могут вырастить монстры-нации, расы, государства. Их не обнаружить, покасами не захотят обнаружиться. К тому времени они могут разрастись до такихразмеров, что империя Карла Великого рядом с ними покажется детской площадкой!

— Гм... Но нельзя перебарщивать с контролем. Одно обществострашно. Легко просмотреть истину. Пусть цветут все цветы, как сказал одинфилософ.

— Цветы бывают и ядовитые.

— Ядовитыми лечат.

— Если в малых дозах... Трудное у нас положение,Аверьян Аверьянович, ни за чью спину не схоронишься. В старом мире профессиональныестрадальцы за общество: писатели, ученые, философы. Байкал спасли, поворотсеверных рек предотвратили, с проблем экологии глаз не спускают... А здесь надоделать все нам. С нуля...

Багровый шар опустился за темный край. Западная часть мира былакроваво-красной, раскаленной. Воздух прогрелся, держал гондолу теплой. Внизу поземле уже потянулись угольные тени, удлинялись, подминая кусты и мегадеревья.

На мостик взбежал ксеркс. Коротко взглянул вниз, интереса невысказал, исчез в тумане. Ногтев показал головой:

— Эти парни тоже меня тревожат. Джокеры! Один Богзнает, что у них в бронированных котелках варится!

— Ну, мы не только с ними поспешили. С другой стороны,если бы начали согласовывать...

Ногтев остро взглянул на мирмеколога:

— Наверху поняли бы, для чего затевается экспедиция?

Утром впереди за верхушками деревьев высветилась широкаяполоса света. Край — черный, Кирилл с трудом узнал бывший красный, далее пошлиоттенки желтого, оранжевого, зеленого, голубого, синего, фиолетового и того сказочнопрекрасного цвета, который скучно зовут ультрафиолетом.

— Веселка, — проговорил Ногтев тепло. — Такее звали в древности. Неужели тогда видели такую же?

— Таких данных нет, — ответил Забелин. — Этарадуга похожа на силовое поле неизвестной породы.

Исполинская дуга уходила за пределы видимости. «Таргитай»несло над лесом, а над холодной поверхностью мегаозера он начал постепеннотерять высоту.

Краски радуги незаметно блекли. Никто не заметил, когдапроскочили через гигантскую цветную арку. Снизу тянуло холодом, шар снижался.Лишь когда вода сменилась каменистым берегом, «Таргитай» пошел ровно.

Ногтев уменьшил пламя, Дмитрий и Саша хищно пригнулись упушек. Гондола неслась над камнями, постепенно опускаясь, появилась длиннаявытянутая тень, она стремительно летела впереди, прыгая на горы-валуны, ныряя врасщелины.