Саша запнулась, ее глаза метнули молнию. Цветковаумиротворенно прижималась к мирмекологу, ей хрупкой и слабой женщине, конечноже, было холодно, страшно, он просто обязан укрыть и защитить... И Сашасдалась, остановилась. Ее крылья повисли до самой земли. Кирилл и Цветковамедленно пошли к лагерю. А так как Цветкова сбивала его с шага, то к лагерю,как заметила Саша, ли по длинной дуге. Огибая завалы, холмы, надолго скрываясьв темноте.

Впервые поднялись в воздух, не дожидаясь утра. К счастью,мегадеревья были в сторонке, «Таргитай» взмыл, как буек, не рискуя зацепитьсяза исполинские ветви. Буквально оттеснив Ногтева и команду, за десятерыхработали десантники Дмитрий и Саша. И так здоровые, выносливые, а тут еще этачума или чумка, минуя их, набросилась на слабаков, которым и так досталось...

Вверху «Таргитай» подхватил воздушный поток, потащил, авнизу поплыли огоньки, поблескивающие зеркала рек, озер, где отражалась луна.

Кирилл встал рядом с Ногтевым, взял подзорную трубу. Внизуслева начал выдвигаться в поле зрения большой белесый круг. В центре кругастояла пожарно-красная гора с четко очерченными ребрами. Возле этой палаткивиднелся приземистый автомобиль с зажженными фарами...

Ногтев люто сопел рядом. Огромное истоптанное плато,раздавленный, уже умирающий лес, горы свежесломанных веток мегадеревьев, ручьисока... Огромный выжженный круг — ядерный реактор взорвался что ли? Нет, всеголишь костер, а вокруг обгоревшая земля, деревья...

Отдыхают Старшие Братья, горько подумал Кирилл. На тойтерритории, что уничтожили за ночь, разместилось бы средней величиныгосударство. Динозавры, вымирающие динозавры... Природа облегченно вздохнет,когда они...

Он вздрогнул, повел ладонью по лбу. «Они»? А кто «мы»? Ещеодна нелегкая проблема будущего: взаимоотношения между Большим и Малым мирами.Взаимные обвинения, упреки. Хотя, в чем можно обвинить жителя Малого Мира? Авот великанов...

Освещенное пятно уплыло. Ногтев поднял «Таргитай» в верхнийслой муссонного ветра. Там воздушный поток несся намного быстрее. «Таргитай»словно бы перепрыгнул из пассажирского поезда в курьерский.

Утром проснулись от рези в глазах. Солнце слепило черезтонкую пленку век, глаза нагрелись. Кирилл инстинктивно закрыл ладонями глаза,но прямые лучи проникали даже сквозь ладони. Он поспешно отвернулся, передглазами плавали темные пятна. Не ослепнуть бы... Веки скоро отомрут, все равноне защита, сквозь них видно почти так же. А от пыли защищать не надо, неслучайно глаза у всех насекомых, пауков, сороконожек без век...

Он попытался себе представить человека, который придет черездва-три поколения. Получилось такое удивительное чудовище, что он проснулсяокончательно.

Земля была так далеко, внизу тянулось поле кучевых облаков, атемно-зеленая поверхность проглядывала лишь в разрывы. Сохраняя тепло, сидели взадраенной гондоле, кучились по двое-трое возле иллюминаторов.

Кирилл тайком присматривался к соратникам, терзался. Кто изних враг? Загорелые, дружелюбные, всегда готовые помочь — Забелин или Чернов?Великий физикохимик и не менее великий кулинар Хомяков? Беспомощная красавицаЦветкова? Мягкий самоотверженный Кравченко? Железный Ногтев? ОставалисьНемировский и Фетисова, которым он верит как себе, и два ксеркса, которым как себеверят десантники... Кто? Буся и Кузя?

Интеллектуалы развлекались сногсшибательными гипотезами,придумывали заумные теории, состязались. Дмитрий обычно слушал с раскрытымртом. Ногтев и Саша тоже присутствовали безмолвными слушателями. Кириллучаствовал в диспутах редко. Но однажды Дмитрий вдруг поднялся, сказал снатугой, сильно покраснев:

— Я не понимаю, почему никто не скажет про удивительнуюфилософию муравьев...

— Философию. Мы знаем, что любое мыслящее существоотличается прежде всего своим неприятием смерти. Не гибели, ее и не мыслящиебоятся, а именно небытия. Так вот муравьи выход нашли. Они бессмертны!

— Ого, — сказала Саша с презрением. — А какты их рубил направо и налево пару лет назад?

— Бессмертны, глупая, это не значит, что неуязвимы.Муравей существует как муравьишка и часть надорганизма муравейника. Нашстрашный вопрос: куда прет бренная душа после смерти, у них не возникает. Ихдуши остаются в муравейнике.

— Часть души?

— Нет, теряется микроскопически малая часть. Если вмуравейнике сто тысяч муравьев, то со смертью муравья теряется стотысячнаячасть души. Это все равно, что ты забыла один-два анекдота. Или чей-тотелефонный номер. Душа муравейника постоянно что-то забывает по мелочи, когдадохнут отдельные мураши, но и всегда что-то узнает новое, так как постояннорождаются новые, носятся по незнакомым местам... Словом, жизнь идет. Муравьиспокойны, веселы и невозмутимы, потому что все их личности остаются вмуравейнике даже после смерти.

Все смотрели на Дмитрия, как на говорящую обезьяну, толькоНогтев, как истый руководитель, сразу ухватился за рациональное зерно:

— Проповедуешь коллективизм? В духе времени, одобряю.Политическое чутье у тебя всегда было, молодец. Любые примеры хороши, даже еслина мурашах... Но только, если бы к старому мозгу постоянно добавлялись новые,он стал бы супермуравьем! Мурасапиенсом. Мы бы стояли перед ним на заднихлапках!

Дмитрий поклонился Ногтеву почтительно-победно:

— Добавляются души, не мозги! Муравьи остановилисьименно потому, что бессмертны. Каждый муравей, вылезая из кокона, уже старыймуравей. Ему миллион лет от роду! Кирилл подтвердит, что муравьи кормят нетолько личинок, даже яйца, передавая им информацию, духовное "Я"муравейника... Яйцо растет, превращается в личинку, но растет не младенец, а старикв молодом теле!

Кирилл заметил, что на Дмитрия поглядывают с некоторымбеспокойством. Он подавал себя жизнерадостным здоровяком, невежеством,хвастался как признаком здоровья, а тут заговорил, да еще как заговорил!

— У нас пока не создано ни единого учения, —заканчивал Дмитрий победно, — которое примирило бы людей со смертью! Амураши сумели. Остановили прогресс, зато обрели покой. Им теперь все долампочки, как нынешним йогам. Всю жизнь! Живой пример для некоторых еще изредкавстречающихся стран Запада, где безработные и бесправные негры роются вмусорных ящиках, но дороги там к нашему светлому будущему не видят...

Ногтев с чувством пожал Дмитрию руку. Что-то говорилЗабелин, доказывал возможность симбиоза с полуразумной плесенью, но егогипотеза затерялась в лучах славы бравого десантника. А Кравченко вообщерискнул выступить с напрашивающимся предположением, будто все древниецивилизации Земли ушли в Малый Мир. Дескать, как только, так сразу... Дмитрийявно выиграл нокаутом.

Еще говорила Фетисова, но она была человеком одной идеи:находила все новые и новые доводы о превосходстве людей Малого Мира. Подобноспортсмену, заканчивающему карьеру в тридцать лет, академику-ядернику, которыйвдруг вспоминает об экологии, Саша явно нашла себя в совершенно другой области,к которой готовилась, где работала. Хламида пророчицы ей вдруг пришлась пофигуре лучше, чем десантный комбинезон.