Кравченко рассеянно покосился на руки:

— Кто знает... Да и важно ли? Боль ушла, а косметика...Оставим ее женщинам. Я уже отженился, у детей собственные семьи. Я давно уже нетело, а та чахлая душа, что теплится внутри... Впрочем, никогда особенно негонялся за футлярами.

Кирилл сказал громким бодрым голосом:

— Что нам футляры, когда мы здесь видим друг друганасквозь!

Пока валялись без сил, болели, выкарабкивались, в лагерепохозяйничали местные. Что-то утащили, попортили, остальное переворотили.Полдня выгоняли непрошеных жильцов, что пробрались в гондолу, сплели сети,отложили яйца. Некоторые даже начали делать запасики, превратив пару отсеков вкладовочки.

Кирилл гонял, подталкивал, самых упрямых обезвреживаллипучкой и выносил за пределы лагеря. Туда уже стягивались хищники. Изгнанникипопадали в лапы богомолов, пауков, на бездомников бросались, в них стреляли,кольцо вокруг лагеря стягивалось туже.

Ногтев нервно поглядывал на кишащие зверьем заросли,торопил:

— Надо улетать сегодня! Раздразнили! Если им добычи нехватит...

— Здесь народ такой, — поддакивал Хомяков. —Всяк гребет в пасть, никакой тебе, как говорил Карл Маркс, политикисосуществования. Сяжечники!

Последнюю ночь не спали, готовились к взлету. Кирилл ксвоему удивлению увидел среди наиболее активных Цветкову. Она таскала тюки,расправляла ткань мешка, помогала Дмитрию тянуть гарпунную стрелу измегадерева. И вообще она с готовностью бросалась выполнять любое распоряжениетипа «подай-принеси», всякий раз попадаясь Кириллу под ноги.

В очередной раз, едва не сбив с ног, — темнота,спешка! — она ухватилась за него, видимо, чтобы удержаться, сказалазаискивающе:

— Кирилл Владимирович! А ведь если бы человечествопоявилось здесь, оно бы никогда не стремилось к звездам. Верно?

Кирилл невольно задрал голову. Над ними проплывали темныетени, сгустки, но это были не облака, на высоте кучевых облаков качались веткимегакустов.

— А какие бы мифы здесь напридумывали! —воскликнула Цветкова с восторгом. Она все еще держалась за Кирилла. Ее такуютонкую и нежную, сбивало с ног любое движение воздуха. — Я с детствазачарована мифами. Греческими, скандинавскими, славянскими, индийскими...Правда, здесь мировоззрение, философия были бы в сотни раз красочнее,причудливее!

Он смотрел недоверчиво. На станции как-то вызнали, что Журавлевнедолюбливает космос, дешевую героику покорения планет, питает слабость кмифам, влюблен в муравьев...

— В этих мифах, — продолжала она с жаром,наконец-то отпуская его руку, — главное место по праву заняли бы муравьи,мудрые и замечательные!

Она тараторила тоненьким сладеньким голоском. Слова теклигладко, женщина переступала с ноги на ногу, прижимала руки к груди, заглядывалав глаза. Она была такой же красивой, но говорила непривычно умно, хорошо.Слушать ее, оказывается, можно. Еще как можно. И даже жаль, что она отпустилаего руку.

Над их головами мягко свистнуло. Мелькнула тень, а в трехшагах неслышно опустилась Саша. Она дышала тяжело, крылья за ее спинойбессильно повисли. Ночью не летал даже Дмитрий, это был козырь Саши, еедоказательство превосходства над якобы сильным полом, ее знамя. Правда, Дмитрийне видел смысла в ночных полетах. Днем еле видишь с их крохотными глазками, аночью вообще...

Саша сказала отрывистым деловым голосом:

— А вы были вон там? Там творится такое, такое... ВладленКимович, идите сюда!

Из темноты вынырнул Хомяков. Был он румян, видно даже втемноте, деловит, ноздри его носа хищно раздувались.

— Идите со мной, — велела Саша, — я вам такоепокажу!

Цветкова вздохнула, но пристроилась рядом с Кириллом, когдатот послушно двинулся вслед за Сашей.

За гигантскими деревьями, где расплывалось темное ишевелящееся, потрескивала земля, там шуршали, падая комья. Из почвы медленно,но неудержимо выдвигались пористые цилиндры размером с цистерны. Верхушкитонули в темноте, а основание поднималось и поднималось, открывая нежно-белуюмякоть, которая сразу темнела.

Саша сказала потрясенно:

— Когда я побежала звать вас, были вдвое меньше!

— Грибы растут как грибы, — ответил Кирилл. Онпокосился на Цветкову, не зная можно ли это считать каламбуром. — Саша, тыобнаружила главную кладовую будущего. Теоретики спорят: грибы — растения илиживотные, но экономисты уже знают, что говядины с гектара получается шестьдесяткилограммов белка, рыбы — полтонны, а грибов — семьдесят тонн!

— Теоретики пусть спорят, — ответила Саша, косясьна него и Цветкову, — а вон Владлену Кимовичу вынь да положь семьдесяттонн. Желательно, чтобы сверх плана.

Хомяков вдруг сказал изменившимся голосом:

— Где такую гору хранить? Нам одного килограмма на столет хватит...

Он убито махнул рукой, скрылся в темноте. Гигантские башнипродолжали выдвигаться, раздувались, расталкивали влажную землю, но все троесмотрели не на них, а вслед Хомякову. Это действительно чудо: насытился!

— Нам с рассветом улетать, — сказала Цветковапрактично. — Все равно не забрать. Пойдемте в лагерь, Кирилл Владимирович.

Саша свирепо вклинилась между ними и, придерживая Кирилла залокоть, не упал бы по дороге ценный ученый, как-никак, не десантник, сказала сжаром:

— Здесь отомрет хлебопекарная промышленность!Консервная, мясомолочная... Не надо производить чудовищные комбайны, трактора.Сколько высвободится народу!

— А чем этот народ займется? — спросила Цветкова.Она пыталась втиснуться между Кириллом и десантницей, но Саша маневра словно быне поняла, и Цветкова перебежала на другую сторону, все равно пошла с Кирилломрядом.

— Народу работа найдется, — твердо заявилаСаша. — Человечество занимается всю жизнь добыванием корма. В селах пашутземлю, а в городах куют им плуги — вот вся схема нашей цивилизации.Крохотнейшая часть населения занимается искусством, наукой, но и они вынужденнозанимаются сельским хозяйством. Понятно: сколько стран голодает!

Цветкова зябко повела плечами. Огромные горы сочного мясависели на стеблях, переползали дорогу, высовывались из нор и провожали двуногихкрохотными глазками. Деревья лопались от сладкого сока. В цветах сладко пахлигоры нежного нектара, колыхались озера сиропа...

— На собирание? Как в пещерное время?

— Новый виток спирали! Освобождение от унизительногодобывания куска хлеба. Интеллектуальный потенциал... новый рывок...

Цветкова снова зябко повела плечами. Это был уже не намек,требование, и Кирилл дружески обнял ее за плечи, признавая ее, наконец,принимая. Цветкова тут же с готовностью положила голову ему на плечо ипродолжала идти в этой неудобной позе.