Желудок предательски заурчал. Подавив тяжёлый вздох, я покрутила между ладонями поставленную Айей передо мной чашку с… да не с чаем даже, а так, с каким-то отваром. Ароматным, тёплым, бледным, а самое главное – совсем не сытным. Не ела я с самого утра, и живот сейчас конкретно сводило от голода. Однако, судя по тому, как кухонные работники торопливо подавали прибежавшим слугам блюда с овощами, зеленью, свежим хлебом и прочей нехитрой снедью, лично мне перекусить в ближайшее время явно не светило.

– А приготовить сможешь? – торопливо оглядевшись по сторонам, наклонилась ко мне девчушка. – Пока никто не видит?

– Да запросто! – Сказать, что я обрадовалась, значит, не сказать ничего.

Ещё бы! Мало того что впереди замаячил шанс поесть, так ещё и жареной картошечки! Да я за такую возможность готова до ночи здесь пахать на благо голодных желудков вернувшихся с охоты лератов!

Из всех кухонных работников экзотическим блюдом заинтересовалась одна Айя. Она же раздобыла мне маленький ножик, разделочную доску и тазик с водой. И, должна признать, это далось ей не просто. Ведь не прошло и пятнадцати минут, как суета вокруг пошла на спад, отданы были последние блюда, снято с очага и унесено приготовленное мясо, исчезли слуги, а с ними и Оттика. Все, казалось, вздохнули с облегчением… А потом переглянулись и снова принялись за дело: чистили овощи, месили тесто, разделывали только что принесённые оленьи туши, кабаньи целиком сажали на вертела, а кто-то из кухарок (не помню точно их имена) принялся сноровисто ощипывать диких уток…

– Если такой кипеж происходит каждый раз, то я искренне вам сочувствую, – заметила я, увлечённо занимаясь чисткой картошки. – Вы, наверное, только к утру спать ляжете, не?

– Нам это привычно, – улыбнулась повелительница воды, которой, несмотря на все её усилия, сачковать не дали, а вручили пару «маленьких» кабачков родом из Чернобыля, с приказом привести их в надлежащий для дальнейшей готовки вид. – Конечно, когда господа одни пируют, работы меньше.

– А в чём разница? – полюбопытствовала я, принимаясь азартно резать крахмалистые клубни, чувствуя, как желудок начинает медленно поедать сам себя.

И это было отнюдь не преувеличением. Пищеварительная система студента, пусть и бывшего, как известно, с голодухи переварит даже гвозди.

– Так весь высший свет на охоту ездит, развлечение такое, – как-то по-птичьи наклонила голову повелительница воды, на миг прервав свою работу. – Со всего Рос’шата знать собирается, даже дамы придворные туда едут. Ты не знала?

– Слышала, – буркнула я, чувствуя себя полнейшей недотёпой, прямо как честный депутат на первом собрании Государственной думы. – Но не думала, что всё это настолько… масштабно.

Айя только плечами пожала, и дальше мы трудились уже молча, машинально прислушиваясь к привычному громкому ворчанью истинной хозяйки кухни, Маруны. Чуть позже, когда я принялась за обжарку лука, она к нам присоединилась, зорко следя за каждым моим действием у огромной чугунной сковородки. А когда туда же была высыпана картошка, мне показалось, что вожделенную кормёжку у меня всё-таки отберут, а сковородкой этой так вообще по хребту огреют…

Но нет. Красноволосая кухарка каким-то образом сдержалась, а когда по кухне поплыл знакомый мне с детства аромат, так вообще подобрела прямо на глазах. Да что там: едва почуяв запах такой вкуснотищи, к плите сбежались все, кто мог, забросив свои дела!

Честно говоря, мне было приятно смотреть, как пренебрежительные взгляды местных обитателей менялись сначала от недоумённых до неверящих, а потом и вовсе стали восхищёнными. Правда, когда я, изображая собачку Павлова, на рефлексах едва ли не заливая слюной кухню, торопливо раскладывала золотистую картошечку по грубо вырезанным деревянным мискам, энтузиазм народа как-то поубавился – пробовать мою стряпню никто не торопился. Пришлось записаться в первопроходцы.

– Вкуснятина… – Едва почувствовав на языке такой знакомый вкус, я блаженно зажмурилась и, отложив вилку, с чувством хрупнула выделенным мне солёным огурцом, невозмутимо заметив: – Вы зря не едите, кстати. Холодная она уже не такая вкусная!

Народ переглянулся, ещё раз посмотрел на меня (видимо, пытались убедиться, что я не отброшу коньки прямо тут), и неуверенно потянулись к мискам. Первой решилась на экзотику Айя. И как только распробовала, с удивлённым восхищением повернулась к недовольно смотрящей на неё Маруне:

– Бабусь, а это и правда вкусно!

Хм… Не думала, что восклицание послужит спусковым крючком, но так оно и получилось. Видимо узрев, что я жива-здорова и зеленеть на глазах не собираюсь, да и дочка кухарки с удовольствием уплетает незнакомую пищу, причмокивая от удовольствия, они более уверенно взялись за тарелки и вилки.

И минуты не прошло, как в кухне воцарилось дружное чавканье и хруст солёных огурцов! Красота…

– Что здесь происходит?! – Раздавшийся низкий сочный голос, явно женский, чуть не заставил меня подавиться.

Вот ей-богу, в нём было столько злости и гнева, что у меня вожделенная еда поперёк горла встала! И не у меня одной. Работники тоже вздрогнули и, посмотрев на дверь за моей спиной, заметно струхнули. Даже миски отложили, хоть и с явной неохотой. Одна лишь Маруна, хмуро поджав губы, продолжила жевать, да Оттика внезапную гостью полностью проигнорировала.

– Гаргалыга, – тихо и разочарованно прошептала Айя, незаметно отступая за спину матери, не выпустив, однако, тарелку из рук.

А вот я свою отставила на край плиты, торопливо вытирая руки о передник – ну должна же была я своими глазами увидеть наконец, кто на местной кухне наводит довольно странные порядки!

И увидела…

– Мне повторить вопрос? – произнесла незнакомая (мне, во всяком случае) женщина, сделав шаг, упирая руки в бока и обводя кучкующихся работников тяжёлым, пронзительным взглядом тёмных глаз. – Чем вы тут заняты, почему работа стоит?!

Должна признать, у неё запугивать людей выходило гораздо лучше, чем у Маруны… не прибегая даже к полотенцу.

– Дык это, – простодушно выдал сияющий, как начищенный пятак, Филюг, потрясая зажатой в кулаке вилкой, – картошку едим! Я уж не думал, что сгодится она хоть на что, дык нет же…

– Что вы едите? – Густые чёрные брови с красивым изгибом поползли вверх, а выразительные глаза округлились.

Признаться, Гаргалыга была шикарной женщиной. Лет сорока, лицо круглое, почти без морщин, смуглая кожа, густые ресницы и пухлые ярко-алые губы. Достаточно широкие скулы, но это её не портило. Фигура «рюмочкой» при её высоком росте смотрелась просто изумительно! Узкая талия, пышный бюст и крепкие бёдра обхватывало платье из чёрного плотного кружева, мягкими складками свободной юбки облегало ноги. Смолянисто-чёрные распущенные волосы нереальной густоты спадали на спину, и они вкупе со всем обликом здорово напомнили мне цыганку. Не привокзальную, конечно, а такую… ухоженную, далеко не бедную и явно знающую себе цену.

Но только показалось мне, что самооценка её не давала спокойно жить другим, ох как не давала!