Нет, вначале я испугалась, не спорю. Но когда огляделась и поняла, что представшая передо мной сцена была для всех привычной и обыденной, быстро успокоилась.

– Вот попадёшься ты мне. – Устав от беготни, Маруна тяжело опустилась на стул, пытаясь отдышаться и обмахивая красное потное лицо всё тем же полотенцем. – Выпорю! Как есть выпорю!

– Не надо, – жалобно пискнула девушка, прячась за спиной рослого и какого-то мрачного мужчины, стоявшего впереди всех. – Не виноватая я!

И тут я всё-таки хрюкнула. Сдержаться в ответ на эту фразу было выше моих сил!

Не знаю, к счастью или нет, но после моего смешка взоры всех присутствующих тут же обратились ко мне.

– Что уставились?! – тут же злобно зыркнула на всех Маруна. – Готовьте посуду, живо! Да девке этой спасибо скажите. В пояс кланяйтесь, что работу за вас всю выполнила!

– Не надо кланяться! – поспешно открестилась я от такой благодарности. – Была рада помочь просто так!

– Добрая ты больно, Карина, – недовольно зыркнула кухарка, пока все поспешно расходились, исподтишка бросая на меня любопытные взгляды. – Им дай слабину хоть раз, вмиг на шею сядут и ножки свесят!

– Да бросьте, на мне далеко не уедешь, я не кобыла какая, – фыркнула я и, обведя взглядом работников, негромко поинтересовалась, благо мой голос терялся в разнообразии звуков, коими быстро наполнилась кухня с возвращением своих обитателей: – Скажите, а здесь все… м-м-м… лераты?

– Да что ты, – хмыкнула Маруна и, зычно крикнув кому-то, чтобы нам чаю принесли, также негромко ответила: – Полукровки они. Я да Орум, вон он, у очагов носом водит, чистокровные, хотя из простых. Глянь, волос у него какой красный, как кровь из раны, – вот кровью он и хозяйничает, да со всем, что с ней связано. Не весть какая сила, но на кухне ему равных не сыскать, вмиг угадает, пропеклось мясо али сыро ещё внутри. Немой от рождения, недуг этот жить ему не мешает, но на службу какую повыше не берут, что поделать.

– Вот как… – протянула я, тайком разглядывая того самого хмурого мужчину, лет сорока, с коротким хвостом тёмно-алых волос. – А вы?

– Дык с огнём я дружу, – расплылась в улыбке женщина, разводя руками. – По волосам у лератов всё видать.

– Это точно, – хмыкнула я, припоминая Эмита с его искрящейся шевелюрой. – А у полукровок как?

– Значица, гляди. – Осмотревшись, лератка сцепила пухлые пальцы в замок и принялась перечислять: – Вон там, у стенки, две шкоды рыжие да конопатые шушукаются – Тарак и Дунар, в поварята метят, давно уже у нас. По двадцать годков им всего, но своё дело знают, я их после себя оставлю, как время помирать придёт аль Гаргалыга со свету сжить надумает.

– Что-то мне подсказывает, что у неё это вряд ли выйдет, – усмехнулась я, отчётливо осознавая: кем бы ни была часто упоминаемая Гаргалыга, Маруна в любом случае придётся ей не по зубам. – А та девушка? Ну, которую вы полотенцем охаживали?

– Аркана? – улыбнулась кухарка. – Кулинарка она наша. Пироги, хлеб, булочки – за что ни возьмётся, всё у неё вкусно выходит! Ни в одном знатном доме таких не сыскать, а что до силы её, так ведь до сих пор толком не знаем, чем она владеет. Слабенькая она у неё. Вон там Зара у шкафчика крутится, со специями очень дружна, Тарама ловко обращается с овощами да зеленью, старуха Эмильга с водой договаривается. Есть Филюг ещё у нас, да снова запропастился куда-то. Грета порядок наводит, а остальные трое так, принеси-подай…

– Пойди прочь и не мешай, – понятливо кивнула я. – А он чем владеет?

– Филюг-то? – вскинула яркие брови Маруна. – Да чем угодно, только не головой своей дурной! Нет, парень он толковый, живое от мёртвого враз отличит, торгуется так, что Урюк позавидует! Только его за провизией в город и отправляем, всегда всё самое свежее привезёт, ни одного вялого листика не пропустит. Что до остального… бестолочь невыносимая, иногда сил нет, как прибить его хочется!

Урюк здесь – что-то вроде скандинавского Локи, бог хитрости и коварства, покровитель азартных игр и торговцев. И если парня сравнивают с ним, значит, и правда ценный кадр.

– Кого ж ещё я запамятовала-то, – потеребила полную нижнюю губу кухарка. – Никак вспомнить не могу!

– Старость не радость, Маруна, – раздалось надсадное позади нас, и я едва не подпрыгнула от неожиданности.

А вот лератка отреагировала на редкость спокойно и скептично, сложив руки на животе:

– Точно. Оттика! Забулдыга наша, только и рада господ спаивать.

– Наговариваешь на меня, – добродушно усмехнулась сидящая за столом позади нас женщина, раскуривающая трубку с длинным мундштуком.

Какая-то сухая, худая, но с довольно красивым лицом, хоть и покрытым редкими морщинами. Простое приталенное серое платье подчёркивало бледность, даже какую-то желтоватость кожи лица и рук, а её багряно-красные волосы были гладко зачёсаны назад и собраны чёрной лентой в низкий хвост длиной до лопаток.

Если бы не трубка, она создавала бы образ эдакой строгой гувернантки, прожившей энное количество лет, обучившей не только детей своего нанимателя, но и успевшей начать нянчить его внуков. И она была лераткой без всякого сомнения. Цвет волос же её вызывал ассоциации с хорошим дорогим вином… Слова Маруны мгновенно перестали мне казаться укором в адрес этой женщины. Она действительно, как бы парадоксально ни звучало, повелевала винами и, скорее всего, прочими алкогольными напитками различной степени крепости… Эх, её бы в наш бар, миллионы бы заколачивала!

– Да разве на тебя наговоришь? – фыркнула Маруна. – Этак никаких нервов не хватит! Тебе сколь раз говорено было: не кури на моей кухне! Иди дым свой пускай на улицу, нечего мне тут работников травить!

Женщина, названная Оттикой, лишь усмехнулась, изящно держа резной, потёртый от времени мундштук тонкими пальцами, выпустив клубы далеко не ароматного дыма. Я мгновенно закашлялась, отчаянно морщась: это был отнюдь не мой любимый лёгкий «Парламент» с фильтром! Какая гадость, прости меня осспади, курильщика со стажем…

– Вот! Травишь мне девку почём зря! – хлопнула полотенцем по столу рыжая лератка.

Я же попыталась заступиться за женщину:

– Маруна, мне дым совсем не мешает. Так, с непривычки кашляю…

– Не обращай на них внимания, Маруна вечно с тётей Оттикой ругаются. – На стол неожиданно поставили простой поднос с пузатым чайником и чашками, а принёсшая его девушка улыбнулась и, обвив руками шею кухарки, чмокнула её в щёку и улыбнулась. – Правда, бабуль?

– А-а-а… – глупо протянула я, смотря на внезапно объявившуюся недавнюю знакомую с некими божественными способностями. – Вы родственники?

– А то как же! – Повариха похлопала пухлыми ладонями по рукам прижимающейся к ней Айи. – С младых ногтей растила её. С тех самых пор, как на порог нам подбросили, так до сих пор рядышком вертится. Замуж давно пора, деток нянчить своих, а она всё маленькой себя мнит, а меня бабушкой величает.