Серая спина приближалась. Дмитрий выбросилвперед кулак и достал парня как раз в тот миг, когда он готовился вильнутьснова. Длинный пробежал несколько шагов на полусогнутых, путаясь в собственныхногах, и тут Дмитрий прыгнул ему на спину. Обрушил всей тяжестью плашмя,мгновенно схватил за руки и вывернул их, едва не оглохнув от пронзительного,заячьего визга, которым пойманный выразил свою боль.

– Заткнись! – выдохнул Дмитрий иулыбнулся, услышав, как рядом загудела земля: подоспела подмога.

– Ты как? – пропыхтел Разумихин, падаярядом на колени.

– Нормально. Второго взяли?

– Вон, ведут.

Дмитрий привстал, опираясь коленом на спинудлинного и не выпуская его заломленных рук. Тот взвыл от нового приступа боли.

Молодец приближался легким прыгучим шагом,гоня перед собой довольно высокого парня в спортивных «адидасовских» штанах ифутболке, имевшей на груди грязное расплывшееся пятно, словно Молодец от душипотер его о землю, прежде чем вздернул на ноги. Да и физиономия, заросшаягустой черной щетиной, была извазюкана. Чуть позади неуклюже, боком, бежалАндрей, одной рукой прижимая к себе пакет и крича:

– Господа, это не вы сумочку обронили?

Лежавший на земле длинный дернулся: похоже, струдом подавил в себе желание выкрикнуть, что да, это он потерял, но вовремяодумался.

– Версия такая, – сказал Молодец, который,похоже, ничуть не запыхался, в то время как его подопечный жадно глотал воздухртом. – Пассажир вдруг вывалился из машины и бросился бежать, не оплативпроезд. Водила бросился вдогонку, чтобы получить свои кровные. Этого длинногознать не знает и видеть никогда не видел.

– Не хило! – усмехнулся подошедшийАндрей. – Быстро сообразил парень! Пожалуй, он и есть мозговой центр всегоэтого дела.

Пленник опять дернулся.

– Лежи! – Дмитрий посильнее вдавилколенку между его лопатками. – Хочешь сказать, что тоже умный, да? Знаю,знаю, без тебя тут не обошлось.

– Да ты что, мужик? – глухо проворчалтот, не поворачивая головы, поскольку возможности такой у него не было. –Я тут ни ухом ни рылом… Нас просто наняли, понимаешь? Просто попросили!

– Кто?

– Да я его не знаю. Договорились встретитьсяна почтамте, он меня сам должен был найти.

– Хочешь сказать, этот кто-то попросил первоговстречного привезти ему пятнадцать штук? Да он полный идиот, что доверилсяименно тебе! Я же видел, как ты с чужими деньгами обращаешься. И хватитвилять, – покруче вывернул ему руки Дмитрий. – Эти сказки ты вмилиции рассказывать будешь, а ради меня не трудись. Понимаю, ты не могпредвидеть, что я тебя узнаю, но все же не стоит всех вокруг дураками считать,а себя одного – умным.

– Откуда ты меня можешь знать? – забилсялежащий. – Кончай врать!

– А я и не вру, дорогой Виталя Кабаков спервого этажа дома 127 по улице Провиантской, – недобро усмехнулсяДмитрий. – Я тебя сразу узнал, да и приятеля твоего тоже. – Онобернулся к таксисту: – Что, решил не бриться, как барбудо? А паричок седенькийгде брал? Это ведь ты голову Марине Алексеевне в Щербинках морочил, верно?Удивляюсь, что она тебя не узнала, когда ты сейчас к ней подруливал. Хотянемудрено…

О седых волосах теперь и помину не было:таксист был стрижен под нуль, как новобранец.

– Следили, с-суки… – сплюнул он и вдруг сильнопнул под ребро своего приятеля. – Я же говорил, что она кому-тообязательно проболтается, эта баба!

– Эй, эй, лежачего не бьют! – прикрикнулМолодец, оттаскивая своего подопечного в сторону.

– А может, он считает, что этопредрассудок, – серьезно сказал Разумихин. – Я, кстати, тоже такдумаю. А потому предлагаю помочь ему лечь…

Таксист затравленно огляделся:

– Что, взяли, да? Взяли? Ментовня проклятая!

– Спасибо за комплимент, – сказалДмитрий. – Увы, незаслуженный. Кстати, Марина Алексеевна никому ни о чемне проболталась, просто тут имела место быть некоторая сообразительность.Внешность у твоего дружка уж очень выразительная. Ему бы, идя на дело, отособых примет избавиться: где еще такого долговязого найдешь?

– Ну, уродился человек высокий, он же невиноват, – сочувственно сказал Андрей. – Что ж ему, голову самомусебе отсечь?

– А какой прок в такой голове? – удивилсяДмитрий. – Мозгов все равно нет. У этой головы главное украшение – уши.

– Категорически не согласен! – возразилАндрей. – Усы у него тоже замечательные.

– Усы приклеенные, – уточнилДмитрий. – Поскольку три дня назад их и в помине не было. А уши – родные.Этими ушами он и услышал, как мы с Александрой Герасимовной говорили про Лёлиноисчезновение…

– Ни слова вы про это не говорили! –прорычал в землю долговязый, и Дмитрий кивнул:

– Правильно. Мы говорили только о том, чтоЛёля уехала в деревенской «Ниве», за которой последовал кавказец в «Дюранго». Этоты и услышал. Однако этих сведений явно маловато, чтобы раскинуть такую сеть,какую раскинули вы. Вашего посланца Марина Алексеевна могла запросто обсмеять,сказав, что Лёля, к примеру, в Анталии отдыхает, – но вы угодили в«десятку». Учитывая, что не было, не было в том нашем разговоре никакой особоценной информации, как вы могли пойти на такой риск? Ведь, чтобы настолькоскрупулезно обставить передачу денег, вы должны были быть абсолютно увереннымив Лёлином необъяснимом исчезновении! А это возможно только при двухобстоятельствах.

Он помолчал, давая Кабакову шанс оба этиобстоятельства осознать.

– Мы к этому делу никакого отношения неимеем, – пробормотал тот, с усилием поворачивая голову. – Да пусти тыменя! Руки выворотил, больно!

– Лежи, лежи, – прикрикнулДмитрий. – Подумаешь, руки у него заболели. Руки-то тебе вообще зачем?Денежки считать уже не придется…

Таксист при этих словах громко, обреченновздохнул.

– Ну? – Дмитрий без жалости вздернулкисти рук Кабакова еще выше. – Ты уверяешь, будто не вы похитили Лёлю. Акто? Вы только курьеры, опять врать начнете?

– Мы вообще никто, – в один голос сказалитаксист и Кабаков.

Андрей с Молодцом невольно прыснули.

– Давайте по очереди, – несколькорастерявшись, предложил Разумихин.

И Кабаков крикнул:

– Погоди, Шурик, я сам скажу, а то этот… мнесовсем руки сломает. Мы видели их, понял? Видели их! Отпусти, гад!