Там располагалось две сотни куявов, командовал ими некийВихрян. Когда приходит беда, вспоминают о тех, кто может послужить стране,чтобы потом снова отодвинуть их в тень, так и Вихряна не только вернули изпесиглавцев в беричи, но и дали ему право набирать в свой отряд всех, когосочтет пригодным. Вихрян не морщил нос при виде разношерстного войсканаемников, что понравилось им, но и не старался понравиться, что вызвалоуважение.

Он расположил свой отряд так, что к нему подступиться можнобыло только с одной стороны, но там всегда нес стражу усиленный караул.

Булат направился к куявам с кувшином вина, очень обиделся,когда не пропустили дальше сторожевого поста. Вихрян вышел на крики, суровый,мрачный, его обожженное лицо в полутьме еще больше напоминало кусок сырогомяса, покрытый тонкой пленкой кожи. Серые, цвета холодной стали, глаза смотрелипугающе ярко из-под лишенных бровей высоких надбровных дуг.

– Чего тебе? – спросил он хриплым голосом.

Неведомый пожар, так обезобразивший лицо, повредил иголосовые связки этого вождя наемников, голос звучал с металлическим оттенком,будто с Булатом общалась боевая труба.

Булат сделал вид, что очень обиделся.

– Разве мы не одно войско?

– Возможно, одно, – резко ответил Вихрян, –но этим отрядом командую я. Только я.

Булат сказал примирительно:

– Дорогой Вихрян, я слышал о тебе… и про то, как тызагремел из беричей в песиглавцы. Очень достойный поступок! Его не одобрили вКуябе, но, поверь, мужчины моего племени сказали, что ты был прав. Надо былоеще и кинжалом мерзавца… Но я пришел к тебе, чтобы…

Вихрян поморщился, он все еще загораживал Булату дорогу, накувшин в его вскинутой руке не повел и глазом. Лишенные даже ресницпокрасневшие глаза с навеки набрякшими толстыми веками выглядели страшновато.

– Ну-ну, зачем?

– Разве не повод, что у меня кувшин с великолепнейшимвином?

– Не повод, – отрезал Вихрян. – У меня естьчто пить… и есть – с кем.

Он повернулся, чтобы уйти, Булат завопил:

– Погоди! У меня к тебе пара слов. В самом деле важных!Но я не хотел бы их орать… тогда их услышат все.

Поколебавшись, Вихрян сказал нехотя:

– Ладно, пойдем в мой шатер.

Булат, сдерживая улыбку, главное – ладить с людьми,пошел следом, в шатре огляделся, сразу же поставил на стол кувшин, сказалгордо:

– Этому вину триста лет!.. Как Дунай сумел сохранить,ума не приложу. У тебя найдутся чаши?

Вихрян молча достал из походного ящика два кубка. Булатразлил, стараясь, чтобы никому не было предпочтения, иначе можно истолковатьпо-всякому, взял свой, прямо посмотрел Вихряну в глаза.

– Я пью за достоинство человека, что осмелился защититьсвое имя даже в прогнившей Куябе!

Вихрян поморщился.

– Ладно-ладно… говори, с чем пришел? То, как ты вынудилЧерево принести золотые чаши, было проделано ловко, но здесь твои трюки непройдут.

– Разве я поступил плохо? – спросил Булат сухмылкой. – Я заставил эту жирную свинью потрястись. Да и не только эту.Неужели тебе не нравится? Ага, по глазам вижу… А пришел я с одной целью: веришьли ты, что Куявия остановит артан?

Вихрян кивнул, обвел рукой стены шатра.

– По ту сторону этого шелка – двенадцать племен.Неужели мы не дадим артанам отпор?

– Мы – дадим, – согласился Булат. – Мыдаже способны разгромить артанское войско! Но это мы, а не куявы. Мы –бедные, злые, голодные, яростные. А вот сытые жирные куявы будут жиреть ещебольше, пока мы обагряем своей и чужой кровью земли на границе с Артанией!Разве это справедливо?

Вихрян засмеялся:

– Нет на свете справедливости.

– Нет, – согласился Булат. – Но мы можем еедобыть. Установить.

– Как?

Булат показал на стену шатра тем же широким жестом, как иВихрян.

– Люди, которые способны остановить артан, заслуживаютлучшей доли. И если мы – надежда и спасение Куябы, то мы… мы должнысчитаться не наемным войском, а… куявским. Мы можем заставить Куябу… да,заставить Тулея считаться с нами! Да что там Просто считаться! Куяба сейчас беззащитнаперед нами. Дворцовая охрана – да, это страшная сила, но мы сметем ихмассой. На каждого дворцового песиглавца у нас триста конных, двести лучников,тысяча пеших воинов. Разве уже не захватывали наемники города и даже страны? Мыможем пить из золотых чаш по праву! Мы можем ходить в дорогих одеждах, питьизысканные вина, у нас будут сочные женщины… а не эти костлявые жилистыекрестьянки, с которыми мы забавлялись прямо на твердой земле!

Он захлебнулся яростью, Вихрян покачал головой:

– Мне это не нравится. Хотя я обижен, даже оченьобижен… но я не могу ударить в спину тех, кому клялся служить.

Булат всплеснул руками.

– Разве я призываю ударить в спину? Нет, мы будемзащищать Куявию и дальше, будем защищать куявских женщин и детей, города исела, ремесленников и хлебопашцев, богатых и бедных. Но только мы будем нескотом, который гонят на бойню… предварительно хорошо накормив и напоив, ахозяевами всей Куявии! И нам будет что защищать!

Вихрян поморщился.

– Глупости. Куявия несокрушима. Чего стоят башни магов…

– Опомнись, башни магов защищают только от вторжениячужаков! Магам все равно, кто во дворце. Им важно, чтобы им посылали золото,пряности, рабов.

– Есть еще драконы, – напомнил Вихрян. –Никому не добраться по горным тропам в их гнезда.

Булат отмахнулся:

– Ну и пусть там сидят. А со временем помиримся. Имтоже, как и магам, необходимы рабы, продовольствие, металл, золото… Их, как инас, ничто не связывает с Куявией. Но стада скота сможем гнать в горы напрокорм драконам и мы, как сейчас гонят люди Тулея. Я вижу, ты уже задумался,Вихрян… Разве не видишь, что я не о грабежах говорю, а о справедливости? У настоже есть что предъявить Куявии, как сейчас предъявляет оскорбленный иоплеванный куявским двором Придон!

* * *

Народ теснился на стенах Куябы, ибо в утренних лучах солнцаогромный лагерь наемников ожил, войска строились по племенам, перед рядаминосились легкие конники, передавая приказы. Потом двинулись отряд за отрядом,дорога проходила прямо под стеной, и все со страхом и облегчением рассматривалибородатых генелов и чисто выбритых асичей, которые брили не только бороды иголовы, но даже брови, кричали подбадривающее небольшим отрядам куявов, сужасом смотрели на тяжеловооруженных шергов.

Дорога подрагивала под тяжелыми сапогами, камни глухо постанывали.Шерги шли сомкнутыми рядами, над ними колыхался лес длинных копий, дальшенестройной толпой двигались могучие славы. Эти шли вразброд, но на стенахумолкали и провожали их гигантские фигуры уважительными взглядами. Славы шли,закинув на плечи дубины, каждая размером с комель дерева. За одетыми в шкурыславами дружно ударяли в камень дороги растоптанными сапогами люди доблестногоВихряна, он первым принял бой с вторгнувшимися артанами, но сохранил почти всехвоинов и отступил до самой столицы, сохранив отряд, выучку и дисциплину. Имкричали и бросали цветы: люди Вихряна все в доспехах, но их латы носят на себекосые следы от ударов артанских топоров, они почернели от огня, металлическиешлемы с вмятинами, щиты в трещинах, но лица смелые, отважные, взгляды прямые.