«В таком случае может понадобиться мягкое принуждение. Небольшой толчок. Это решающая стадия преодоления порога отчаяния. Слегка подтолкнуть его могут Сеппо или Анна».

Кристиансон рекомендует предоставить Квику свободный доступ к наркотическим лекарственным препаратам и напоминает захватить сильнодействующие средства.

«Лекарство “Ксанол”(?): доза на усмотрение ТК. Будьте готовы дать ему таблетки, если покажет тайник, — например, “Геминиврин”(?), если реакция окажется слишком сильной».

Рекомендация профессора Кристиансона захватить «Ксанол» и «Геминиврин» не подкреплена его знаниями в области фармакологии (оба названия он написал неверно): скорее, речь идёт о пожеланиях Квика.

«Я попросил его, чтобы с “Ксанором” не было проблем: я должен получить всё что хочу, — говорит Стуре. — “Геминеврин” — очень сильный препарат, да и действует быстро. Эффект примерно такой же, как если выпить полбутылки водки. Тут недавно одна медсестра в Сэтерской клинике рассказала, что, приняв “Геминеврин”, я начинал ей петь. В точности, как когда пьянеешь».

Кристиансон пишет о необходимости устранить абсолютно все препятствия, которые могут помешать ТК сконцентрироваться и найти место, где находится тело Терес. Вопросы полицейских о том, как развивались события, стоит приберечь на потом: главная цель эксперимента 11 июня — найти тот самый тайник.

Кристиансона также беспокоит возможное внимание со стороны журналистов, и он рекомендует пресечь все возможные попытки репортёров пробраться в Эрьесский лес.

«Избегайте СМИ. Оцепите всю область, блокируйте возможность наблюдения с воздуха. Осознание присутствия журналистов негативно сказывается на концентрации».

В отличие от остальных следственных экспериментов с участием Квика, этот не был записан на видео, о чём также позаботился Свен-Оке Кристиансон.

«По возможности не снимайте ТК на видео по пути к тайнику, — пишет профессор. — Это не позволит ему сфокусироваться на поиске Терес».

По плану Кристиансона, затем Квик начнёт приближаться к тайнику:

«Таким образом, если ТК дойдёт до конца, то должен будет сам сказать: “Теперь я вскрою эту могилу” или “Можете вскрыть её… Поднимите это, чтобы я мог почувствовать”».

По мнению Кристиансона, было бы глупо не вскрывать могилу, раз уж к ней подошли. Его предложение таково:

«Земля могла просесть, поэтому могут понадобиться какие-то инструменты, например, что-то, чем можно было бы расковырять землю — шпажка, лопатка или что-то вроде этого. […]

Если ТК дойдёт до тайника (захоронения), ему необходимо предоставить немного личного времени. Позвольте ему самому или (если он захочет) кому-то другому вскрыть тайник. Пусть ТК потрогает кусочек кости, например, ребро. Важно уважать это желание; он не должен стыдиться этого.

Мы также не должны задавать вопросов из серии “почему?” и “зачем?”»

В книге «В голове серийного убийцы» (изд. «Норстедтс», 2010 г.) Кристиансон упоминает, что останки помогают маньяку «вторично почувствовать страсть, наполнявшую его во время расправы», «создают обстановку интимности и вызывают сексуальное возбуждение». Кристиансон утверждает, что части тела убитого могут «использоваться во время мастурбации или в качестве сатанистских символов».

Учитывая ход мыслей Кристиансона, предложенные меры по оцеплению Эрьесского леса представляются вполне адекватными.

Но этот следственный эксперимент пройдёт совсем не так, как предполагал Кристиансон.

Утром 11 июня экспедиция отправляется в Норвегию. Квик сидит в автобусе вместе с врачами и Биргиттой Столе, чтобы не ощущать давления следователей. За ними следует машина с Анной Викстрём, Свеном-Оке Кристиансоном и Сеппо Пенттиненом. Изначально всё идёт по плану. Запас медикаментов, кофе, бутербродов и конфет в наличии. Викстрём непрерывно записывает всё, что происходит:

«На полпути сделали короткую остановку, чтобы перекусить и выпить кофе. В 12.00 подъехали к Эрьесскому лесу и оказались в так называемой “области Рингена”».

Эксперимент начинается в 13.20, и пассажиры занимают новые места. В автобусе Главного полицейского управления оказываются Квик, Боргстрём, Столе, Пенттинен, Кристиансон, Викстрём, звукооператор и шофёр Хокон Грёттланд из полицейского участка Драммена.

Машины едут медленно, делая остановку у озера, осушенного годом ранее. Затем проезжают ещё одно озерцо по левую руку. «Томас Квик резко отворачивается от него и смотрит направо», — замечает Викстрём.

Автобус колесит по огромному лесу, но при виде холма Квик начинает тревожиться. Машина останавливается, и Томас произносит: «Да, мы на месте».

«В 14.00 у нас перерыв на кофе в районе, обозначенном как “Задворки”. Томас Квик проходит около полусотни метров в сторону небольшой скалы, берёт кофе и садится на дорогу. Оставшись один, Томас начинает рыдать и разговаривать с самим собой. Что именно он говорит, нижеподписавшейся неизвестно, но, как мне представляется, он рассуждает о том, что прибыл на место и, возможно, “час настал”».

Квик в отчаянии бродит туда-сюда. Просит терапевта помочь.

«При этом Томас Квик чётко выражает своё отчаяние, выкрикивая: “Номис, помоги мне!” Он говорит это громко, слышно на всю округу. Номис — прочитанное задом наперёд имя “Симон”. На терапевтических сеансах Томаса Квика имя Симон встречается довольно часто».

«В 14.25 мы покидаем это место», — пишет Викстрём. Машина проезжает ещё пару километров и оказывается у скалы, на которую Квик хочет забраться. Там начинается «спектакль, вариант “отчаяние”», заключающийся в беседе Квика со своим сообщником Патриком. Он проходит дальше в лес, нюхает и пробует на вкус кору дерева, а затем ложится в позу эмбриона. «У Томаса Квика возникает сильная тревога, и персонал вынужден вмешаться», — сказано в протоколе. Затем Квик сообщает: он был всего в каких-то двадцати или двадцати пяти метрах от тайника.

Машина едет дальше, на участок под кодовым названием «Площадь», где Квик, по его собственным заверениям, всё узнаёт. Пенттинену он рассказывает о «частичном расчленении». Несколько раз он выкрикивает: «Пять внутренностей». Дать толкование своему выкрику он позволяет наблюдающим за ним зрителям. Внезапно он устремляется вверх по склону к краю скалы, падает на самом крутом месте и ударяется щекой и носом о камень.

«Томас Квик лежит на скале в состоянии паники, но рассказывает о частях тела, которые спрятал в разных местах. В 16.30 он пробуждается из забытья и говорит: «Я близок». После этого он с тревогой в голосе рассказывает о первом месте, где мы сегодня были, и говорит, что там можно обнаружить торс и ребро. Во втором месте — на краю холма с гравием и песком — якобы находится голова Терес. А на третьем месте — где мы сейчас, — должна лежать бедренная кость Терес, её ступни и руки. Он подчёркивает: «Я отрубил ей ступни».

Квику поясняют, что норвежская полиция обнаружила дерево «с отметиной на стволе». Это станет одной из главных улик против Квика, хоть он и говорит, что «не может точно сказать, где именно находится это дерево».

Ему также рассказывают, что поисковая собака подала знаки в определённых местах, и просят последний раз попробовать