Комиссия по делу Квика терпит поражение

Несмотря на полный провал первого следственного эксперимента по воссозданию убийства Йенона Леви, расследование продолжилось. Новость о повторном следственном эксперименте с участием Квика стала для Яна Ульссона полной неожиданностью. Он пытается объяснить, насколько это всё выглядело странным:

«Следственные эксперименты не повторяют. Зачем это вообще?»

За полгода до второй попытки Сеппо Пенттинен получил доступ к заключению криминалистов, после чего допросы возобновились.

Теперь история Квика выглядела куда правдоподобнее, хотя в ней всё ещё хватало белых пятен. Кристеру ван дер Квасту нужно было решить эту проблему, и он пригласил всех на встречу.

Ульссон рассказывает:

«Был вечер, и в Главном полицейском управлении собрались все, кто имел отношение к этому делу: судмедэксперт Андерс Эрикссон, следователи из Фалуна и Стокгольма, Кристер ван дер Кваст и я. Мне показалось, что тон ван дер Кваста изменился».

Прежде Ульссон считал, что Пенттинен и Кваст на его стороне, хотя, в отличие от них, он не слишком доверял словам Квика.

«Они то и дело повторяли, что ценят моё участие и рады, когда я выражаю свои сомнения, поскольку это помогает вести дело», — рассказывает Ульссон.

Но вскоре станет очевидно: терпению ван дер Кваста пришёл конец.

На той встрече Кристер ван дер Кваст выразил недовольство формулировками в заключении судмедэксперта. Среди прочего, там чёрным по белому было написано: описание Томаса Квика почти ни в чём не соответствует выводам патологоанатомов. Квик не сумел толком объяснить, как были нанесены удары, послужившие причиной смерти Леви. Заключение составила ассистирующий врач Кристина Экстрём, но заверил его её начальник — Андерс Эрикссон.

«Кристер ван дер Кваст потребовал от Андерса Эрикссона, профессора из Умео, изменить этот документ», — поясняет Ульссон.

Как руководитель подразделения и профессор Андерс Эрикссон имел право не принять заключение и написать новое. К большому удивлению Яна Ульссона под напором ван дер Кваста Эрикссон сдался.

Когда проблема с медицинским заключением так удачно решилась, Кристер ван дер Кваст взялся за криминалистическую экспертизу, которая, по его мнению, оставляла желать лучшего.

«Кваст начал с меня и говорил таким тоном, как будто допрашивал в суде. Я понял, что он во что бы то ни стало хочет довести дело до суда. И тогда я спросил: “Но как вы поступите с очками?” Он не ответил. Встреча закончилась».

Невинный, казалось бы, вопрос Ульссона положил начало войне, последствия которой были не за горами.

«Никогда не видел, чтобы прокурор так пытался повлиять на экспертов», — говорит Ульссон.

Слухи об изменённом медицинском заключении о травмах Леви ходили много лет, однако ни журналисты, ни адвокаты не смогли обнаружить оригинал ни в материалах предварительного следствия, ни в Ведомстве судебной медицины в Умео. Именно поэтому я отношусь к словам Ульссона скептически: ведь прокурор вряд ли мог так открыто вынуждать врача изменить научно обоснованное заключение?

23 сентября 2008 года я приезжаю в Авесту к одному из следователей, занимавшихся убийством Леви, — бывшему комиссару Леннарту Ярлхейму. Ярлхейм предлагает пройти на его самодельную застеклённую веранду. По его словам, после выхода на пенсию работы у него только прибавилось: он перестраивает дома своих детей, помогает им с фирмой — да и вообще дел хватает, так что жизнью он вполне доволен.

— Значит, вас интересует Квик? — спрашивает он с ухмылкой, которая может означать всё что угодно. — Вы не первый, — добавляет он, откидываясь на спинку кресла и закуривая трубку.

Ярлхейм работал в Авесте и отвечал за сбор информации, когда осенью 1995 года в его дверь позвонили представители Главного полицейского управления и сообщили, что один из пациентов Сэтерской больницы признался в убийстве Леви.

Леннарт Ярлхейм и его коллега Вилли Хаммар начали подробно изучать жизнь Томаса Квика и выяснять, с кем он общался в год убийства. Правда, скоро они заметили, что их работа должна следовать особым правилам.

— Обычно расследованием занимается окружная полиция, которая в случае необходимости может запросить помощь Главного полицейского управления. Здесь же всё было с точностью наоборот. Нас не спрашивали, что надо и не надо делать.

Ярлхейма и Хаммара весьма удивило то, что Кристер ван дер Кваст как руководитель расследования строго-настрого запретил допрашивать бывшую девушку указанного Квиком сообщника. Леннарт Ярлхейм даже хотел провести обыск в том месте, где хранились вещи Квика: там ведь могли быть письма, дневники или ещё какие-то улики. Ван дер Кваст пресёк эту попытку — равно как и не позволил провести криминалистическую экспертизу квартир, где Квик проживал ранее.

По мнению Леннарта Ярлхейма и его коллеги, убийство Леви могли совершить два человека: «мужчина в очках» Бен Али и известный здешний убийца, которого видели в этих краях незадолго до преступления. Однако Кристер ван дер Кваст запретил прорабатывать эти версии.

— Мне показалось, что Кристер ван дер Кваст, Сеппо Пенттинен и Анна Викстрём были буквально зациклены на Томасе Квике и всеми силами хотели довести дело до суда, хотя на то, что Квик причастен к этому делу, почти ничего не указывало, — говорит Ярлхейм.

Его очень расстраивала невозможность провести тщательное расследование. Он говорит, что именно в этот момент и понял, почему Туре Нессен из Главного полицейского управления отказался работать с этим делом.

— Мы с Вилли Хаммаром тоже подумывали отказаться. Не было ничего, что указывало бы на вину Томаса Квика. Ничего!

И всё же Хаммар и Ярлхейм продолжили сотрудничать с Кристером ван дер Квастом, выполняя все его приказы.

Уже смеркалось, и я собрался было уходить, как вдруг Ярлхейм вскочил и исчез в соседней комнате. Вернулся он с тяжёлой картонной коробкой.

— Возьмите. Я всё ждал подходящего случая, и, видимо, он настал, — сказал он и поставил передо мной коробку.

Поблагодарив собеседника, я, снедаемый любопытством, отправился в отель.

В коробке находились материалы предварительного следствия по делу об убийствах Йенона Леви и мальчиков-беженцев, а также сведения о других преступлениях, которые расследовались в то время, когда ван дер Кваст обратился за помощью к Ярлхейму.

Сверху лежит самое первое медицинское заключение о смерти Йенона Леви — то самое, которое, по словам Ульссона, ван дер Кваст заставил переделать. Оно датировано 17 ноября 1996 года и подписано ассистирующим врачом Кристиной Экстрём и профессором Андерсом Эрикссоном. На первой странице кто-то написал шариковой ручкой: «Рабочий экземпляр. Неверный — по словам Кваста, необходимо исправить».

В коробке я нахожу ещё два заключения, последнее подписано только Андерсом Эрикссоном.

Держа в руке первое заключение, я без труда нахожу те части, которые прокурор