А тут вдруг сообщение о том, что деньги достаются Ивану.Окончательно потеряв всякий ум, запутавшийся Водовозов несется к Норе. Он попалв страшную ситуацию, с которой знакомы многие, преступившие закон. Однопреступление тянет за собой другое, желая скрыть следы, человек совершает всеновые и новые подлости, но остановиться он уже не в силах. Ужас толкает егодальше. Профессор входит в квартиру, идет к сейфу. Для него не секрет, где Норапрячет ключ, а ключи от дома он взял у Риты в сумке. Железный ящик открываетсялегко, конверт распечатан… Лев Яковлевич хватает бумагу… И тут комнатузаполняют люди, мигом начинающие задавать неприятные вопросы. Окончательнодоконало мужика появление «привидения» под белой вуалью.

Лев Яковлевич Водовозов всю жизнь прожил как хотел. Емувезло. Он рано стал доктором наук, потом профессором. Не имея жены и детей(Рая, Рита и Ксюша не в счет), он все средства тратил только на себя любимого,баловал себя и обожал. Друзья и приятели уважали Льва Яковлевича, считалимилым, интеллигентным мужчиной старомодного воспитания. О его с каждым годомвсе более молодеющих любовницах не знал никто. Богиня судьбы словно оберегалаВодовозова, он не имел ни одного черного пятна на репутации. Сделала она ему ипоследний подарок.

Водовозову не пришлось годами сидеть в Бутырском изоляторе,ожидая суда. Он недолго спал на жестких нарах в окружении не слишком приятныхсокамерников. Избежал Лев Яковлевич и самого судебного разбирательства. Он несидел в железной клетке, слушая показания свидетелей и разглядывая сквозьпрутья тех, с кем совсем недавно играл в бридж. Нет, вечному баловню судьбыопять подфартило. Профессор скончался в самом начале заключения, просто умер отсердечного приступа, ночью, причем так мирно и тихо, что его сокамерникиобнаружили труп только к обеду.

Естественно, дело закрыли, наше государство считает, чтосмерть списывает все, и не осуждает умерших.

Спустя несколько дней после кончины Водовозова по московскимсалонам, где только и делали, что обсуждали происшедшее с профессором, змеямипоползли слухи. «Ах, — закатывали глаза дамы, — мы так и знали!Левушка не виноват. Честнейший, благороднейший человек! Его оклеветали, и вотон покончил с собой!»

Пару раз Николеттины подружки пытались узнать у меня правду,но я ловко увиливал в сторону. Честно говоря, меньше всего хотелось вспоминатьвсю историю про хозяина «Ванильного зефира». Именно так: «хозяин „Ванильногозефира“», называю я его теперь. Язык не поворачивается сказать «Лев Яковлевич».С этим у именем у меня связаны самые теплые воспоминания: оловянные солдатики,тихий, ласковый смех и фраза: «Ваняша, не позволяй себя обижать». Конечно, японимаю, что профессор совершил преступление, но… ничего не могу с собойподелать. Льва Яковлевича Водовозова люблю до сих пор, а хозяин «Ванильногозефира» вызывает у меня омерзение. Иногда, ночью, когда лежу без сна, я задаюсебе вопрос: стоило ли будить спящую собаку? Потом в голову приходит инаямысль: на что способен человек из-за денег? Как выяснилось, на многое. У менябыла когда-то любовница, Лена Приходько, которая частенько говорила:

— Для меня лучшие цветы — деньги.

Вот и для Льва Яковлевича купюры, хрустящие бумажки заменяливсе.

Элеонора выздоровела. Моя хозяйка в очередной раз обмануласмерть. Никаких разговоров о трагических событиях, происшедших с близкими, онане ведет. Словно и не случилось ничего. Но я знаю, что в ее душе нет покоя.

На могиле Раи появился шикарный памятник из белого мрамора,привезенный из Италии. Зоя и Анна Ивановна съездили на кладбище, а потом долгоо чем-то говорили в кабинете у Норы. Насколько я знаю, Элеонора купила имхороший дом в Красномосковске, и обе тетки переехали туда. Зое больше нетнеобходимости терпеть притесняющих ее родственников из-за боязни остаться встарости голодной. Нора дает ей деньги.

Рита долго лечилась. Нора созвала лучших специалистов, идевушку в конце концов поставили на ноги. Но это уже не прежняя Маргоша. С неесловно ветром сдуло шелуху эгоизма. Риточка притихла, по компаниям больше нешляется и усиленно налегает на учебу.

Пару дней назад мы были на кладбище. Маргоша положила кпамятнику цветы и сказала:

— Ужасно просто, на фотографии она вылитая я, ненаходишь, Ванечка?

Я кивнул. Рита постояла пару секунд молча и тихо добавила:

— Мне теперь придется жить за двоих, а это оченьбольшая ответственность, надо стать серьезней.

Я вновь кивнул. Хорошо, что Риточка поумнела, жаль только,что за науку пришлось заплатить столь высокую цену.

Лариса Федотова оправилась от инсульта, и мы никогда большене встречались. Неля Малышева скончалась от ожогов.

Николетта по-прежнему устраивает файф-о-клоки и журфиксы.Элеонора вдвое увеличила мою зарплату, и маменька чувствует себя прекрасно.

Люси…

Девушка позвонила мне и опять попросила сводить ее в«консерваторию». Я, до сих пор спокойно помогавший ей обманывать Розу,неожиданно обозлился:

— Все ездишь к этому Севочке? Омерзительная личность!

Люси оторопела:

— Почему?

И тут меня словно прорвало. Я открыл рот и вылил на головуЛюси все, что знал о «великом» писателе.

— Неправда, — решительно отрезала девушка.

— Хочешь убедиться лично?

— Да, — твердо сказала подруга.

— Ну тогда сообщи своему Ромео, что заболела и непридешь на свидание. Голову даю на отсечение, он решит использовать свободноевремя и пригласит приятно провести вечерок какую-нибудь дамочку из другогосостава.

Люси гневно фыркнула и швырнула трубку.

Вечером, около семи часов, мы устроились в засаде возлеметро «Первомайская».

— С чего ты взял, что Сева придет сюда насвидание? — нервничала Люси.

— Мне так кажется.

— Глупости!!!

— Подожди, дорогая, — спокойно сказал я и, вынувпачку «Мальборо», спросил: — Ты разрешишь?

— Дай сюда, — велела Люси и вытащила сигарету.

— Ты куришь? — изумился я, поднося ейзажигалку. — С каких пор?

— С сегодняшнего дня, — сердито ответила она,неловко затянулась и мигом закашлялась. Я отобрал у нее сигарету и затушил впепельнице.

— Что за дурь пришла тебе в голову?

Люси гневно сдвинула брови, раскрыла было рот, чтобыдостойно мне ответить, но тут прямо перед нами припарковалась сверкающаяиномарка. Из нее вылезли мерзкий Сева и расфуфыренная дамочка. Начались объятияи поцелуи.