Мы принялись рыскать в толпе. Приехавшие пожарные отгонялинарод, милиционеры спрашивали документы. Кое-кто из посетителей, увидавпредставителей закона, предпочел спешно ретироваться.

Обойдя двор, я в изнеможении прислонился к стоящему вотдалении от центра событий мусорному баку. Ничего. Сожгли «Ванильный зефир»абсолютно зря. И тут с другой стороны бачка прозвучал грубый голос:

— Бросай ее на снег.

— Простудится, — возразил другой, болееинтеллигентный.

— Ну и хрен с ней, наркоша, подумаешь! Обдолбанная вся.

— Хозяин велел ее стеречь!

— Вот пусть сам под нее одеяло и стелит, гляди, опятьобоссалась, ну на кой хрен ему эта девка? Бросай ее и пошли, у меня в машиневодка есть.

— Нельзя, — возражал другой, — вдруг уйдет.

— В таком виде? — ржал первый. — Да она вполной отключке, под себя ходит, знаешь, сколько ей сегодня вкатили!

— Как же так, без пальто, на снегу, помрет еще.

— Ну и что?

— Так велели стеречь!

— Слышь, Павлуха, — сказал первый, — задесять минут ничего не случится, сюда, к бакам, никто не придет. Пошли, тяпнем— и назад. Давай, давай, не тормози.

Я осторожно заглянул за бак, увидел две удаляющиеся темныефигуры и… Риту, валяющуюся в сугробе. Я мигом вылетел из укрытия и попыталсяподнять девушку, но попытка не удалась. Тело оказалось каменно тяжелым. Тогда ясхватил Маргошу под мышки и волоком потащил к «Жигулям», стараясь не дышать,потому что от внучки хозяйки пахло, как из общественного сортира. Кое-какуложив ее на заднее сиденье, я бросился искать Люси.

— Простите, — схватил меня кто-то за плечо.

Я повернулся.

— Да?

— Вы были свидетелем пожара?

— Ну, можно и так сказать.

— Отчего он возник, по-вашему?

— Неосторожность при курении, — категорическизаявил я, — администрация разрешила танцевать с сигаретами, и вотпечальный результат. Еще хорошо, что никто не погиб.

— Как вы считаете, что следует сделать, чтобы избежатьподобных несчастий?

— Запретить курение в общественных местах, —ответил я и поинтересовался: — А вы кто? Почему спрашиваете?

— Программа «Катастрофа», — ответил парень.

И тут только я увидел в его руке микрофон.

— Эфир завтра в полдень, — предупредилжурналист, — сможете на себя полюбоваться.

— Ванечка, — дернула меня за рукав Люси, —ничего…

Я быстро схватил ее за руку и потащил к машине. Домой кЭлеоноре мы явились около часа ночи. Слава богу, домработница и кухарка у нееприходящие, и никто не увидел, как мы с Люси втаскивали в квартирубесчувственную Риту. Впрочем, у меня все еще были сомнения, вдруг это Рая, но,когда я, вызвав домашнего доктора Норы, начал стаскивать с девушки насквозьпромокшие, грязные брюки, мой взор упал на шрам чуть ниже колена. Значит, всеже перед нами лежала Рита. Этим летом она упала и довольно сильно порезаланогу.

Кое-как мы с Люси раздели Маргошу, обтерли грязное теловлажным полотенцем и натянули на девушку пижаму. Больше ничего сделать немогли. Рита лежала абсолютно безучастно, словно гигантская кукла.

— Она жива? — прошептала в какой-то момент Люси.

— Да, — также шепотом ответил я, — видишь,дышит.

Минут через двадцать раздался звонок и появился врач,милейший Геннадий Сергеевич. Он окинул меня недоуменным взглядом:

— Иван Павлович, голубчик, что с вами?

Я сообразил, что до сих пор расхаживаю по дому в кожаныхштанах, уродском свитере, гриндерсах, и сказал:

— Все в порядке, больная в спальне.

— Да кто у вас? — изумился Геннадий Сергеевич,вошел в комнату и взвизгнул по-бабьи. — Господи, да ведь это…

Потом он повернулся ко мне и остолбенело поинтересовался:

— Это…

— Рита, — подтвердил я, — внучка Норы.

— Но девочка умерла, — заикался врач, — самприносил венок на похороны.

— Она жива.

— Но как, но… — забормотал эскулап, плохосоображая, что к чему.

Я взял его за плечи и встряхнул:

— Гена, приди в себя.

За долгие годы знакомства я никогда не называл его на «ты»и, уж конечно, не забывал обращаться по отчеству, но терапевт совершенноспокойно ответил:

— Да, прости, Ваня, очумел слегка. Если это Рита, токого же мы тогда похоронили?

— Все потом, лучше займись больной.

Осмотрев Маргошу, врач приказал:

— Немедленно в клинику, сейчас договорюсь.

— Что с ней?

— Накачана наркотиками по самую макушку, я здесь ее невыведу, только в стационаре, платно, очень дорого.

— Естественно, — ответил я, — давай вызываймашину, медсестру, чтобы сопровождала.

Пока Геннадий терзал телефон, я пошел наверх, к сейфу.Вытащил пачки денег, вновь уронил конверт с завещанием, разозлившись на себя, яне стал закрывать сейф, а побежал вниз, сжимая деньги, предназначенные в оплатуза клинику.

Наконец все уладилось. Риту погрузили в машину.

— У нее нет паспорта, — напомнил я, — егоотобрали в связи со смертью.

— Ерунда, — отмахнулся врач.

— Гена, — сказал я.

— Что?

— Ты ведь давал клятву Гиппократа.

— Естественно.

— Очень прошу тебя, никому ни слова о том, что Рита«ожила», понял?

— Не волнуйся, — ответил терапевт, — недурак. Сам лучше ложись в кровать, а то на привидение похож. Хочешь, давлениепомерю?

— Нет, спасибо.

— Тогда быстро в кроватку.

— Спасибо, Гена, — улыбнулся я.

— Давай, не болей, Ваняша, — ответил доктор иубежал.