— Я не побежала к машине и не помчалась сломя голову вгород, но все равно была в шоке. Помнится, полезла в бардачок за сигаретами,хотя не курила уже добрых пять лет. Потом увидела двух человек, бегущих черезперекресток. Вы знаете, под мигающим светофором?

Все кивнули.

— Следом появилась новая патрульная машина. За рулем сиделЭнтрегьян, хотя тогда я этого не знала. Грохнули три или четыре выстрела, людиповалились на тротуар. Потекла кровь, много крови. Машина не остановилась,проследовала на запад, вскоре оттуда тоже донеслись выстрелы.

Я хотела помочь людям, которых он подстрелил. Подъехала кперекрестку, остановила свой автомобиль и вылезла из кабины. Вероятно, это испасло мне жизнь. То, что я вылезла из кабины. Потому что Энтрегьян убивал все,что двигалось. Легковые автомобили и грузовички застыли на мостовой, словноброшенные игрушки. У магазина скобяных товаров один грузовик лежал на боку.«Эль камино». Он принадлежал Томми Ортеге. Томми облизывал его, как любимуюдевушку.

— Я ничего этого не видел, — возразил Джонни. — Коп вез меняпо пустынной улице.

— Да, этот сукин сын привык прибирать за собой, этого у негоне отнимешь. Он не хотел, чтобы кто-то, приехав в город, задался вопросом: ачто тут, черт побери, происходит? Он загнал все машины во дворы или на подъездныедорожки, вот вам и показалось, что все в полном порядке. Тем более что буря непозволяла увидеть лишнего.

— Буря, о которой не предупредили синоптики, — добавил Стив.

— Правильно, о которой не предупредили синоптики.

— Что случилось потом? — спросил Дэвид.

— Я подбежала к людям, которых он застрелил. Сначала кЭвелин Шунстек, она работает в библиотеке. Энтрегьян уложил ее выстрелом вголову. Мозги разлетелись по асфальту.

Мэри передернуло. Одри это заметила и повернулась к ней.

— Вот что вы все должны помнить. Если Колли вас увидит ирешит убить, вам конец. — Она обвела взглядом остальных, дабы они убедились,что Одри не шутит. И не преувеличивает. — Он стреляет без промаха. Имейте это ввиду.

— Запомним, можете не сомневаться, — заверил ее Стив.

— Другой был посыльным. В униформе «Тасти-кейк». Энтрегьянтоже попал ему в голову, но не убил.

Джонни было знакомо то спокойствие, с каким говорила Одри.Он это уже видел во Вьетнаме, у тех, кто вышел живым из боя. Сам Джонни в бояхне участвовал, вооруженный только ручкой, блокнотом да диктофоном. Он наблюдал,слушал, записывал, чувствуя себя посторонним. И завидовал. Горькие мысли,которые тогда обуревали его — евнух в гареме, тапер в борделе, — теперьказались дурацкими.

— Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец подарил мнемелкокалиберное ружье, — продолжала Одри. — Выйдя из нашего дома в Седалии, япервым делом подстрелила сойку. Когда я приблизилась к ней, она была еще жива.Дрожала всем тельцем, ее клюв открывался и закрывался. Мне так хотелосьповернуть время вспять, чтобы не было этого выстрела. Я опустилась на колени иждала, пока сойка умрет. Я чувствовала, что должна сделать для нее хотя бы это.Сойка продолжала дрожать, пока не умерла. Точно так же дрожал и посыльный. Онсмотрел мимо меня, вдоль улицы, хотя там никого не было, а лоб его покрывалимелкие капельки пота. Голова его изменила форму, на плече лежало что-то белое.Я поначалу подумала, что это пенопласт, знаете, какой кладут в посылки, еслиотправляют что-то хрупкое. Потом поняла, что это осколки костей. Его черепа.

— Я больше не хочу этого слышать, — бросил Ральф.

— Я вас не виню, но думаю, мы должны знать все, — ответилДжонни. — Может, вам с мальчиком прогуляться за сцену? Посмотрите, что таместь.

Ральф кивнул, поднялся и посмотрел на Дэвида.

— Нет, — качнул головой мальчик. — Мы должны остаться.

Ральф в нерешительности смотрел на него.

Дэвид кивнул:

— Извини, папа, но мы должны.

Ральф постоял несколько мгновений, потом сел.

Во время этого разговора Джонни случайно глянул на Одри. Тасмотрела на мальчика со страхом и восторгом. Словно никогда не сидела такого,как он. Потом Джонни подумал о крекерах, появляющихся из коробки, как избездонной бочки, и сам задался тем же вопросом: а есть ли еще такие, как ДэвидКарвер? Вспомнились ему и щель между прутьями решетки, и слова Биллингсли отом, что через нее не пролез бы и сам Гудини: не пустила бы голова. Онизациклились на стервятниках, пауках, койотах, крысах, выпрыгивающих из кучипокрышек, домах, в которых кишели гремучие змеи, Энтрегьяне, который говорил нанепонятном языке и стрелял, как Буффало Билл[57]. А про Дэвида как-то забыли.Так кто же он, этот Дэвид?

— Продолжайте, Одри, — подала голос Синтия. — Только, еслисможете, перейдите с эр на пи-джи тринадцать[58].

Одри недоуменно посмотрела на Синтию, потом вроде бы поняла,чего от нее хотят, и продолжила.

2

— Я стояла на коленях рядом с посыльным, гадая, что жеделать: оставаться, с ним или бежать за подмогой, когда с Хлопковой улицыдонеслись крики и выстрелы. Зазвенело разбитое стекло. Послышался треск, потомчто-то металлическое упало на землю. Взревел двигатель патрульной машины. Такоеощущение, что два последних дня я только и слышала, что рев двигателя патрульноймашины. Я поняла, что Энтрегьян сейчас вернется на перекресток. На размышленияоставались доли секунды. Я побежала.

Больше всего мне хотелось прыгнуть в свой автомобиль иуехать прочь, но я чувствовала, что времени на это у меня нет. Поэтому нырнулав ближайшую дверь и оказалась в продуктовом магазине Уоррелла. Уэнди Уоррелллежал мертвый у кассового аппарата. Его отец, мясник и владелец магазина, сиделв маленьком кабинете с пулей во лбу. Без рубашки. Наверное, он как разпереодевался, когда его настигла пуля.

— Хью приходит на работу рано, — вставил Биллингсли. —Гораздо раньше, чем его родственники.

— Возможно, но Энтрегьян продолжал заходить и проверять. — Вголосе Одри слышались истерические нотки. — Продолжал заходить и проверять. Онобезумел, он не знал жалости, но он продолжал методично заходить и проверять,не осталось ли кого живого.

— Однако он заболел, — заметил Джонни. — Когда Энтрегьянпривез меня в город, шесть часов тому назад, он уже истекал кровью. Еслипроцесс не замедлился… — Он пожал плечами.