– Перед смертью я рассказал тебе правду о том, как тебя нашёл, – ответил он. – О светящемся эльфе. Только тогда я не знал, что это Оринг. И что я твой отец.

По удивленному лицу Лаирэ стало понятно, что ему этого до сих пор никто не сказал. Он бросил на Эри растерянный взгляд.

Она тяжело вздохнула.

– Это правда, – и, повернувшись к родителями, добавила: – Не подумайте, я рада, что у вас любовь, и вы наконец побудете вместе, но нельзя нарушать законы мирозданья. Арго захотел, и посмотрите, чем всё закончилось.

– Один человек ничего не изменит, – возразила Розалина. – У всякого правила есть исключения.

– Нет, – Эри снова покачала головой и упрямо повторила: – Это неправильно.

Эрвин шагнул к ней.

– Давай тогда договоримся, – сказал он с легкой улыбкой. – Пусть я буду последней душой в Лансии, которую ты отправишь к источнику. А пока я проведу немного времени с женщиной, которую люблю.

Он посмотрел так, что Эри лишь опустила глаза. Имела ли она права судить его? Свои дрова уже наломала, нечего к другим приставать. Да и её самой на этой стороне быть не должно.

– Думаю, надо дать им время, – проговорил вполголоса Лаирэ. – Эрвин, которого я знаю, сдержит слово.

Эри снова посмотрела на незнакомое лицо мужчины. Впрочем, и в эльфийском обличье он не успел стать родным.

«Светлячки – дети истинной любви», – вспомнилось ей. Не будь чувств родителей друг к другу, она не родилась бы светлячком и не осознала бы себя после смерти. Не нашла бы Рикки и не вернулась с той стороны. Так и ела бы лягушачий суп в компании Кайла или кого другого.

Нет, помочь родителям – самое меньшее, что она могла бы сделать. Тем более от неё ничего и не требуется, только принять.

– Хорошо, – сказала Эри после долгого молчания.

В комнате как будто снова появился воздух. Розалина добродушно улыбнулась.

– Тогда идём завтракать?

***

«Мой дом захватили одержимые, помогите!»

Рикки сорвал листок с доски объявлений и, аккуратно свернув его вчетверо, положил за пазуху. Забравшись в седло, он направился по указанному адресу. Дом находился на территории Грэйхалда, что упрощало задачу, но он поехал бы и на другой конец города, если б пришлось. В таких делах все было просто: черное отличалось от белого, а хорошее от плохого. Не было полутонов и полуправды. Задание, нужное ему самому едва ли не меньше, чем женщине, подписавшейся под объявлением.

Дом оказался небольшим двухэтажным особняком их крупного камня, похожего на тот, что они добывали к карьере под присмотром орков. Окна внизу, как водится, были заколочены. Но на втором этаже блестели на солнце цветными стеклами.

Спешившись, Рикки привязал лошадь к столбу и, поднявшись по ступенькам крыльца, постучал. Внутри послышалось какое-то шевеление, и женский голос спросил из-за дубовой двери:

– Кто там?

– Я пришёл по объявлению.

– Какому еще объявлению? – в голосе прозвучало недоверие.

– Об одержимых в вашем доме.

Металлическая щеколда звякнула, и дверь наконец открылась. Хозяйкой оказалась крепкая на вид женщина лет сорока пяти в тёмно-зеленом сарафане. Она окинула Рикки придирчивым взглядом, затем бегло осмотрелась вокруг.

– Заходи, – проговорила она и, стоило ему перешагнуть порог, торопливо закрыла дверь. – Так что за объявление?

– Возможно, это ошибка, – Рикки показал ей листок.

Женщина пробежала глазами по строчкам.

– Всё понятно, – заключила она и посмотрела на него. – Тебя как звать?

– Рикки Горностай.

– Ты голодный, Рикки? – поинтересовалась она.

Горностай подумал, что и вправду с самого утра ничего не ел. Резня в поместье Заринга не способствовала аппетиту.

– Проходи, проходи, – не дожидаясь ответа, женщина увлекла его в столовую.

Стены в доме украшали картины, на полках стояла дорогая фарфоровая посуда. В гостиной, мимо которой они прошли, на полу расстелился добротный ковер.

«Люди небедные», – отметил про себя Рикки.

Хозяйка предложила ему сесть и тут же выставила миску с теплой похлебкой и ломоть свежего хлеба. Когда она наклонилась, Горностай заметил на шее у женщины медальон от одержимости – плоскую монету времен хаарской империи. Такой на рынке стоил немалых денег.

– Спасибо, – поблагодарил он и вежливо спросил: – Как вас зовут?

– Мэрион, – представилась женщина и налила в чашку компот из кувшина.

Под объявлением значилось другое имя – Мелисса. Значит, или дом не тот, или...

– Вижу, что с одержимыми у вас все в порядке? – спросил Рикки, не решаясь притронуться к еде.

– Ты ешь, милый, – женщина ласково улыбнулась. – А я пока расскажу.

Что-то в этом всем было не так. Горностай взялся за ложку, не спуская с хозяйки глаз. Мэрион налила компот во вторую кружку и, отпив, проговорила.

– Мелисса – моя сестра. И выселить из дома она хочет меня.

«Вот тебе и черно-белое задание», – усмехнулся про себя Рикки, но решил выслушать женщину до конца.

– Наша покойная матушка, – продолжила Мэрион, – рано овдовела, и от отца остался этот дом. Когда-то мы жили все вместе, но потом меня позвали замуж. Я переехала в большой дом, родила сына. Всё было, в общем-то неплохо, пока Кайл не решил уйти на войну. Он был магом, и ему предложили баснословные рованские богатства. Может, он их и правда нашёл, да только к нам не вернулся. Мелисса тем временем жила с мамой, но они не ладили. Когда мы с сыном остались одни, выяснилось, что перед отъездом муж влез в долги, и в один прекрасный день к нам в дверь постучали орки Заринга и всех выкинули на улицу.

Женщина отпила из кружки. Рикки отметил, что возможная гибель мужа, похоже, огорчила её меньше, чем выселение.

– Мать пустила нас к себе и вскоре сказала, что после смерти оставит дом мне с сыном. С Мелиссой у них были совсем плохие отношения, они ссорились, кричали друг на друга. И я понимаю, почему мама не хотела, чтобы той что-то досталось. А дальше ты, наверное, понимаешь, что случилось. Час пришёл, и даже по бумагам всё принадлежит мне. Но Мелисса не сдается и хочет дом отобрать. Вот и пишет такие объявления.

Рикки доел похлебку, раздумывая, как правильнее поступить. Если здесь не было одержимых, то и дело это было не его.