– И все-таки я не понимаю, как она вышла на нас, –упрямо повторил человек в соседней кабинке. – Не понимаю.

Это был самый трудный момент в разговоре. Парыгин готовилсяк нему, но понимал, что все его умопостроения не выдерживают ни малейшейкритики. При такой системе конспирации выследить заказчика и наемниканевозможно. Имеется в виду, если шантажист действует в одиночку. Конечно, еслиему помогают хорошо информированные источники, тогда другое дело. Но в этомслучае и платить нельзя, это уже совсем другие игры. А нужно, чтобы Петрзаплатил, непременно заплатил.

– Я кое-что знаю о ней, – осторожно начал ЕвгенийИльич, – по крайней мере, мне удалось немного развязать ей язык. Она, еслитак можно выразиться, сумасшедшая технарша. Работала в каком-то закрытом НИИ,разрабатывала спецтехнику. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Сейчас уже второйгод без работы, институт развалился, финансирования нет. А она на свой страх ириск продолжает конструировать всякие хитрые приборы, все надеется на мировуюславу. Хочет рвануть за границу и там запатентовать свои изобретения. В этомпарке она по ночам опробовала свои штучки. И засекла нас во время той встречи.Вы тогда сказали мне номер телефона, по которому с вами можно связаться вэкстренном случае. Таким образом, о вас она знала куда больше, чем обо мне, иимя ваше, и телефон. Поэтому, когда мы разошлись, она выследила именно меня. Ужне знаю, как ей это удалось. Но подозреваю, что у нее был какой-то неизвестныйочень мощный прибор ночного видения. Она просто как следует разглядела меня,когда я выходил, но следом по парку не пошла, здесь ведь совсем безлюдно, я бысразу ее засек. Она наверняка вышла через другой выход, он намного ближе кметро, чем тот, которым пользуюсь я. И ждала меня уже в метро. Довела до дома,посмотрела, какие окна зажглись, вычислила квартиру. Дальше все понятно.

– Вы знаете много деталей, – произнес ПетрМихайлович, и по его недоверчивому тону Парыгин понял, что, пожалуй,переборщил. Надо отыгрывать назад.

– Это не столько знание, сколько логика. Дедуктивный метод,как у Шерлока Холмса. Она ведь не знала моего телефона, а бросила мне письмо впочтовый ящик. И все, что она знает, она знает только из подслушанногоразговора, который мы с вами вели. Увидела, что двое мужчин входят ночью внеработающий туалет, поняла, что это может быть что-то интересное, и прилепилана оконное стекло «жучок». Кстати, она мне сама сказала, что сначала приняланас за гомосексуалистов и хотела из любопытства послушать, как это происходит умужчин, какие слова они при этом говорят. А услышала нечто совершенно иное,куда более захватывающее. И когда мы стали расходиться, решила отследить тогоиз нас, о ком информации меньше. Это вполне естественно, ведь ваш-то телефонона уже знала.

– Все равно непонятно, как она узнала, за кем из двоих ейнужно идти. Ведь она только слышала нас, а не видела. У вас же на лбу ненаписано, что Зотов – это вы.

– Это верно, – согласился Парыгин, – новспомните, как все было. Мы закончили разговор, и я сказал: «Идите, ПетрМихайлович. Вы первый. А я чуть позже». Помните?

– Да, верно, – пробормотал тот. – Припоминаю.Мне тогда еще тень какая-то почудилась среди деревьев, но я подумал, чтопомерещилось.

«Ну слава богу, – едва слышно перевел дыхание Евгений. –Начал проникаться серьезностью ситуации. Самое главное – убедить его, чтошантажистка действует в одиночку, за ней никто не стоит. Иначе он не заплатит.От группы нельзя откупаться, с группой нужно вести контригру. А с одиночкамиразговор другой. Или им платят, или от них избавляются».

– Значит, вы ей заплатили?

– Заплатил.

– И больше она вас не трогала?

– Нет. Она оказалась, как ни странно, человеком слова.

– И вы считаете, что мне тоже нужно платить?

– Это вам решать.

– Почему вы уверены, что за ней никто не стоит?

– Мне так кажется. Я исхожу из ее информационныхвозможностей. Как она назвала вас, когда звонила?

– Так же, как и вы называете.

– А что, это ваше настоящее имя?

– Разумеется, нет.

– Ну вот видите. Меня она тоже называла Зотовым. Это говорито том, что у нее нет возможностей наводить дополнительные справки. Или желаниятакого нет. Или ей и в голову не приходит, что это не настоящие имена, апсевдонимы. Если бы за ней стоял сильный и опытный человек, они бы узнали и моенастоящее имя, потому что у них был адрес, и ваше, кстати, тоже. Хотя ваше имяузнать было бы куда труднее, не спорю, вы ведь пользуетесь услугами оченьсерьезной фирмы сотовой связи. Но повторяю, для сильных шантажистов это не былобы невозможным. Они бы узнали. Вы согласны?

– В общем-то, да, – неуверенно ответил ПетрМихайлович. – Я склонен согласиться с вашими доводами.

«Так, платить он все-таки не хочет, – понялПарыгин. – Он хочет убедиться в том, что она действительно одна, и убратьее. Ну что ж, так тому и быть, все равно заплатит, жук навозный».

– Петр Михайлович, наш разговор затягивается, нужнозакругляться. У вас есть еще вопросы ко мне?

– Нет, – со вздохом произнес человек застенкой. – Все ясно.

– Вы приняли решение?

– Я еще подумаю. Спасибо, что нашли возможностьвстретиться со мной.

– Не благодарите, – усмехнулся Парыгин, – яведь не знал, что это вы. Думал, очередной заказчик.

Они разошлись в том же порядке, что и в прошлый раз. Первымушел Петр Михайлович, а спустя минут двадцать Парыгин запер дверь мужскоготуалета изнутри, открыл другим ключом внутреннюю дверь, ведущую в женскийтуалет, а уже оттуда, используя еще один ключ, вышел наружу с другой стороныкруглого здания и пошел через парк в направлении, противоположном тому, куданаправился его собеседник. Так ему было спокойнее.

* * *

Утром он позвонил Лолите и понял, что попал в клинч иситуация обостряется донельзя. Лола не выдержала затворничества и съездила ксебе домой за какой-то ерундой, без которой, по мнению Парыгина, можно было ещесто лет прожить без забот. Но Лоле, видимо, так не казалось. Короче, онапоехала к себе на квартиру, и там ее, естественно, ждали. Не в самой квартире,конечно, а на лестнице.

– Женя, я еле вырвалась от них! – кричала Лолита втелефонную трубку, захлебываясь слезами. – Они привезли меня сюда и сидяттеперь в машине под самыми окнами. Сказали, если через три дня денег не будет,они войдут в квартиру и заберут Сереженьку.

– Какого черта ты туда ездила! – заоралЕвгений. – Я же запретил тебе выходить из дома! Ты что, совсем ничего несоображаешь?

– Ой, Женечка, что же теперь делать, – причиталаплачущая женщина. – Я с ума сойду от страха, они же могут в любую минутувломиться в квартиру.

– Тихо! – прикрикнул на нее Парыгин. – Они жесказали: три дня. Через три дня деньги будут.