Она молча взяла его руку, прижала к своей щеке, постояланеподвижно несколько секунд и медленно пошла к строящемуся зданию. ЕвгенийИльич какое-то время смотрел ей вслед, потом, не сводя глаз с едва различимой втемноте фигуры, направился к стоящему рядом дому. Тому, в котором светилисьнесколько окон. Разумеется, он предпочел бы другой дом, в котором совершенноточно никого не было, но, к сожалению, будущий конференц-зал был расположен нес той стороны и из незаселенного дома не просматривался.

Дом был длинным, на десять подъездов, и Парыгин выбрал самыйудобный для обзора. Расстегнув висящую на плече сумку, он достал бинокль,сконструированный для ночного наблюдения, и поднес к глазам. Фигура рослойдевушки была видна хорошо, четко. Анна медленно поднималась по лестнице междутретьим и четвертым этажом. Постояла на площадке, пощупала рукой стену, подошлак краю горизонтального перекрытия, еще немного постояла и снова двинуласьнаверх, на следующий этаж. Евгений повесил бинокль на шею и достал камеру. Всвое время он заплатил за нее бешеные деньги, но она того стоила. Снимала нетолько в темноте, но и с большим увеличением. Если Петр Михайлович начнетпозволять себе лишнее, это будет записано на пленку, и тогда уж ему неотвертеться. Одно дело – голые, ничем не подкрепленные слова, и совсем другое –зафиксированные факты. За слова, сотрясающие воздух, он платить не захочет, этои понятно, а вот за факты ему заплатить придется.

Анна дошла до широкой лестницы конференц-зала иостановилась. Парыгин глянул на светящийся циферблат наручных часов. Двадцатьтри двадцать. Еще не меньше десяти минут, но он не сомневался, что ПетрМихайлович заставит себя ждать. Камеру можно пока оставить в покое, достаточноодного бинокля. Теперь Анна медленно, очень медленно поднималась по широкойлестнице. Вот она уже на площадке. Идет вниз, на этот раз уже быстрее. Опятьнаверх – и снова вниз, перепрыгивая через ступени. Парыгин понял, что онапытается привыкнуть к этой лестнице, чтобы в темноте иметь возможность быстропередвигаться. Умница, девочка. Все делает правильно. Хотя, как знать,пригодится ли ей это. Скорее всего нет.

Когда на улице показался человек, Анна уже снова стояла наплощадке, там, где велел Петр. Стояла неподвижно, вжавшись в вертикальную опорумежду перекрытиями. В этом месте стены не было. Человек со знакомой Парыгинупоходкой подошел к строящемуся зданию и начал подниматься наверх. Евгений Ильична несколько мгновений расслабил мускулы, чтобы дать им отдохнуть, и вскинулкамеру на плечо, пока не включая ее, а лишь наблюдая в глазок видоискателя.Анну и Петра Михайловича разделяло три этажа, потом два, один… Теперь уже двадесятка метров… Все. Петр на площадке. Стоит, оглядывается. Анна выходит изукрытия, приближается к нему. Парыгину не слышно, о чем они разговаривают, нопо жестам и позам он чувствует, что идет обмен настороженными репликами. Аннанервничает, спина напряжена, руки в карманах. Петр, напротив, активножестикулирует. Нет, Парыгина этим не обманешь, он слишком опытен, чтобы непонять. Сам так делал. Строил из себя человека, привыкшего размахивать руками,и собеседник расслаблялся, не видя опасности. А опасность была. Потому что водин прекрасный момент из беспорядочных и ставших привычными жестов вдругвырывается одно движение, одно-единственное, и тебя достает нож. Или пуля. Илиудар по горлу.

Евгений Ильич включил камеру. Пора.

Наметанным глазом он сразу увидел то самое движение, котороедолжно было достать Анну. Но она, обладающая хорошей реакцией спортсменка,успела отскочить. Петр пытался схватить ее одной рукой за длинные волосы,другой – за горло. Значит, не будет ни выстрелов, ни ножа. Планируется падениес высоты. Нормально, подумал Парыгин. Для строящегося многоэтажного здания –вполне нормально. Анна уже бежала вниз по широкой лестнице будущего амфитеатра,перепрыгивая через две ступеньки, Петр отставал совсем чуть-чуть, он двигалсялегко и уверенно, видно, бывал здесь раньше.

И тут Анна совершила ошибку, побежав не вниз, а почему-тонаверх, на девятый этаж. Растерялась.

Внезапно в голову Парыгину пришла мысль о том, что он,вероятно, недооценивает Анну. Почему обязательно растерялась? А если нет? Еслиона умышленно заманивает Петра на высоту и собирается сделать с ним то, что насамом деле хотел сделать с ней он? И с чего это Парыгин решил, что Аня –существо нежное и безобидное. Разве забыл он, как чуть не дрался с ней в тот первыйвечер, когда она впала в неконтролируемую ярость, и как буквально под егоруками ее мускулы наливались нечеловеческой силой? Нет, не забыл. Она далеко недура и уже должна была понять, что Петр платить не хочет и собираетсяпросто-напросто избавиться от шантажистки. И если в ней снова вспыхнула тасамая бешеная злоба, то Петру, пожалуй, уже можно начать сочувствовать, живымАнна его не выпустит.

Это нельзя допускать. Если Петр не принес с собой денег, тоего смерть не решит проблем Парыгина. А если принес? Тогда придется обыскиватьмертвое тело, что тоже ничего приятного не сулит. Так все-таки, принес онденьги или нет? Во время первых минут разговора на площадке конференц-зала онрасстегивал куртку и что-то доставал из внутреннего кармана, показывал Анне,потом снова убрал. Вполне возможно, что и деньги, ведь первый вопрос вымогателяв этой ситуации всегда бывает таким: «Принесли? Показывайте». Петрпродемонстрировал пачки долларов, убрал и стал требовать гарантий. Это тоженормально, без гарантий никто денег не дает. Можно считать, что какая-то суммау него все-таки есть, пусть и не вся, но уже что-то. Опять же если это не«кукла».

Две фигуры показались между одиннадцатым и двенадцатымэтажом. Петр достал Анну. Они стояли, вцепившись друг в друга, на маленькойплощадке, и издалека казалось, что двое влюбленных слились в объятиях. Этодлилось всего три-четыре секунды, но для Парыгина это была вечность. Фигурыотпрянули друг от друга, и та, которая была выше, снова полетела наверх.Достигнув двенадцатого этажа, Анна не стала больше подниматься, а отбежала насередину широкой площадки горизонтального перекрытия. Теперь между ней ипреследователем было чуть больше двух метров, Петр стоял напротив нее ипримеривался, с какой стороны удобнее зайти, чтобы подтолкнуть Анну к краюплощадки. Камера едва слышно жужжала рядом с ухом Парыгина, а он не отводилглаз от двух фигур, бесшумно двигающихся в темноте. Петр Михайлович началмедленные, осторожные, едва заметные шаги в сторону своей жертвы, Анна так жемедленно отступала, четко сохраняя удобную ей безопасную дистанцию, слишкомбольшую для того, чтобы мужчина мог достать ее руками, но вполне достаточную,чтобы видеть каждое его движение. Парыгин не сомневался, что глазомер у бывшейбаскетболистки отличный.

Анна все отступала и отступала, и Евгений Ильич с ужасомувидел в нескольких десятках сантиметров от ее затылка горизонтальноукрепленную балку. Балка была рассчитана на людей с нормальным ростом, но Анянепременно заденет ее головой, если не пригнется. Девушка неотвратимоприближалась к проклятой балке, и Парыгин готов был заорать во весь голос,чтобы предупредить ее, но тут же одергивал себя: зачем? Все идет так, как идолжно идти. Петр хочет убить шантажистку, не ведая, что тем самым дает поводдля еще более серьезного шантажа. Если ему удастся справиться с Анной, топридется платить. Если верх одержит девушка, то придется довольствоваться тойсуммой, которая у Петра есть с собой, а это уже хуже.