партийного билета, втерся в доверие, пролез на высокий пост и т. д. – такая чушь была тогда в духе времени. Тимур мгновенно нашелся: «Если, как вы говорите, человек без партийного билета смог занимать такие посты, то этим вы унижаете всю нашу Коммунистическую партию, но никак не его самого». Лектор заткнулся и счел лучшим никогда больше не поднимать эту тему. Конечно, Тимуру не просто было после этого сдать экзамен, но он справился. Вообще с его появлением у нас в доме стало как-то веселее. Вечерами папе и Бубе он сообщал последние новости из Грузии, рассказывал много веселых историй, анекдотов. У нас часто бывали его друзья, среди них много спортсменов. Одно время мы вместе ходили в спортзал на улице Щорса в секцию вольной борьбы, где тренером был грузин, его хороший знакомый.

Я очень привязался к нему. В нем хоть на какое-то время я нашел старшего брата. Тимур брал меня с собой на концерты грузинских артистов, на футбол – умудрился достать билеты на знаменитый матч «Динамо» (Киев) – «Селтик» (Глазго). Я навещал его в Житомире, где он проходил преддипломную практику. В дальнейшем он много и целеустремленно работал в Москве и в Тбилиси, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Его монографии были изданы в США, в Тбилиси он возглавил большой медицинский центр. Тимур был одним из тех редких людей, с которыми можно было откровенно говорить на любые темы. К сожалению, он рано ушел из жизни. Светлая ему память!

После перевода в Киев отец в должности ведущего конструктора начал разработку нового метода обнаружения подводных лодок, находящихся в погруженном состоянии. Однако, как это часто бывало и в Свердловске, от этой перспективной, сулящей многочисленные награды и премии работы его отодвинули. Наработки использовали, а о его участии нигде не упоминали. Сохранился только черновик письма Л.И. Брежневу, где он упоминает об этой работе:

Генеральному Секретарю ЦК КПСС

тов. Брежневу Леониду Ильичу

Глубокоуважаемый Леонид Ильич, хочу Вас поблагодарить за то, что Вы, разрешив мой перевод на работу в Киев, дали мне возможность жить вместе с моими детьми и воспитывать их…

В 1964 году я обратился с заявлением к тов. Елютину с просьбой пересмотреть вопрос о лишении меня ученой степени доктора физико-математических наук…

Должен Вас заверить, что всегда и во всем я был честен и все мои работы были самостоятельны.

Еще учась в Военно-электротехнической академии, я начал работать над проектом радиолокационной системы самонаведения управляемого снаряда.

Дипломная работа была положена в основу проекта, который получил практическую реализацию в КБ-1. Работая над этой темой, я совместно с коллективом довел эту систему до принятия ее на вооружение.

Мною, последовательно, после окончания аспирантуры, были защищены в Московском Государственном Университете на физическом факультете кандидатская (в 1949 году) и докторская (в 1952 году) работы, которые были непосредственно связаны с моей практической деятельностью в КБ-1.

После того, как в 1954 году я был переведен в НИИ-592, в городе Свердловск, работал до 1964 года над созданием систем управления баллистическими ракетами.

Работы, которые там проведены с моим участием, подтвердили мою квалификацию как ученого. Вся моя жизнь как инженера, становление как ученого проходила на глазах товарища Калмыкова В.Д., академика Минца А.Л. и Щукина А.И., академика Расплетина А.А., членкора академии Кисунько Г.В. и многих других. Академики Минц А.Л. и Щукин А.И. были моими оппонентами при защите диссертации.

Ныне академик Расплетин А.А. и чл. – кор академии Кисунько Г.В. были моими старшими товарищами по работе в КБ-1.

Все эти товарищи, как мне стало известно, подтвердили товарищу Елютину, что мои диссертационные работы были на необходимом техническом уровне и являлись результатом моего труда.

Тов. Калмыков В.Д., являясь министром, в подчинении которого находился как КБ-1, так и НИИ-592 и НИИ-131, знает, что и все дальнейшие мои работы были на необходимом техническом уровне и вполне подтверждали мою квалификацию как ученого.

В настоящее время я начал разработку нового метода обнаружения подводных лодок, находящихся в погруженном состоянии.

Уважаемый Леонид Ильич, вопрос в реабилитации меня как ученого для меня является вопросом жизни.

Прошу Вас поручить объективно разобраться с этим вопросом тов. Елютина, Калмыкова В.Д. и Семичастного В.Е.

Я бы никогда не решился Вас беспокоить после всего, что для меня было сделано, но только Вы можете внести ясность в мое безвыходное положение.

С глубоким уважением, С. Гегечкори.

У отца имелись наработки по методам модернизации систем активной и пассивной радиолокации. Продолжая работать в этом направлении, он, как и всегда, начал с создания научного коллектива, способного эти задачи решать.

Суть дела заключалась в том, что в современных боевых условиях любая система целеуказания ракетному оружию должна работать в жестких условиях радиопротиводействия противника, проще говоря, отличать ложные цели от реальных, уметь выбирать главную цель и т. д.

В связи с быстрым развитием определенных областей технического потенциала противника, естественно, должны были и резко измениться требования к нашей военной радиоэлектронике. Было хорошо известно, что с 1965 года на кораблях стран блока НАТО радиолокационные станции старого типа меняют на новые, новые разработки проводятся с учетом специальных требований, затрудняющих получение достоверной информации.

Известно было и то, что противник разработал и испытал в реальных условиях войны во Вьетнаме ряд новых методов радиопротиводействия. Старые системы становились непригодными для боевого применения, в частности против Военно-морского флота США.

Приведу лишь один пример: крейсер «Дзержинский» сопровождал американский крейсер, следовавший с боевым охранением в Средиземное море. Сначала сопровождение осуществлялось на расстоянии визуального контакта, затем наш корабль отстал и продолжил наблюдение за «американцем» на экранах РЛС. И только когда отметка на экране вдруг исчезла, почуяли неладное. На том месте, где, судя по данным, полученным с РЛС, должен был находиться крейсер, его не оказалось. В это время он уже стоял в одном из итальянских портов. Вот как средства радиоэлектронной борьбы позволили обмануть наши станции слежения. После этого случая руководство Главного штаба ВМФ требовало проверять надежность сопровождения визуальным контактом.

Начиная новую работу, отец исходил из того, что любой современной разработке радиоэлектронной аппаратуры должен предшествовать тщательный тактический анализ условий ее применения. Оценка эффективности, надежности, стоимости, готовности производства и многое другое. Он решил проанализировать методы построения одной из систем, разработанных в институте. Результаты оказались неутешительными: система, еще только принимаемая на вооружение, уже морально устарела по целому ряду параметров. Естественно (для него), он не стал молчать и открыто высказал целый ряд критических замечаний как по проектированию таких систем, так и по методике их испытаний. Возникла конфликтная ситуация с руководством института.

Отец пытался технически обосновать все свои замечания, но руководство каждый раз уходило от обсуждения. В конце концов откровенно ответили: система уже на выходе, и военные