Дитерихс призывал помнить, что «Япония, поднявшая знамя борьбы за националистические принципы народов, является другом. С ней и с Маньчжоу-го нужно действовать заодно, сотрудничая и содействуя чем только возможно в их движении против местной советской власти» [MRC, box 3, f. Переписка начальника Дальневост. Отдела РОВС Дитерихс]. В это же время в письме к генералу Ханжину Дитерихс назвал все обвинения в адрес себя и Хорвата грубой провокацией с целью обезглавить важнейшие белые национальные организации. Глава Дальневосточного отдела РОВС указывал настоящих организаторов провокации — японцев, заявляя, что последние стремятся использовать русскую эмиграцию только в своих целях и «что на [их] помощь в нашей национальной работе рассчитывать больше не приходится» [Ibid, box 2, f. Переписка Вальтера с Дитерихсом].

Обращение Дитерихса к своим оппонентам не возымело практически никакого действия, даже наоборот, генерал Акинтиевский, которого Дитерихс без достаточных оснований присоединил к авторам направленной против него статьи, обратился к главе Дальневосточного отдела РОВС с яростной отповедью. Акинтиевский заявил, что для него, легитимиста, никакого значения не имеют ни дисциплина, ни подчинение генералу (пускай и старшему начальнику по Генеральному штабу), стоящему во главе непредрешенческой организации революционного происхождения, ставящей своей целью сбор новой учредилки или иного совдепа для решения вопроса о будущем устройстве государства Российского [HIA. Moravskii Papers, box 7, f. 15]. Полковник Колесников в своем журнале «Армия и Флот» заявил, что в то время, когда вся эмиграция объединяется, Дитерихс вносит раскол в создаваемое единство [Армия и Флот, 1938, т. 38 (№ 8), с. 76]. В последующих номерах Колесников излился многочисленными дифирамбами в адрес атамана Семенова[481].

Политическая дискредитация Хорвата и Дитерихса способствовала дальнейшему падению популярности Дальневосточного объединения эмиграции и РОВС. В 1933–1934 гг. из состава созданного в 1930 г. по инициативе шанхайской РНО Совета объединенных российских организаций (СОРО) вышло более половины зарегистрированных союзов и обществ [Ван, 2008, с. 375, 376]. Представитель Хорвата в Японии полковник Н. К. Шнеур (ранее был связан с областниками) предлагал предоставить самостоятельность подразделениям Дальневосточного объединения, размещенным в разных странах [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 621].

В начале 1935 г. в Шанхае была предпринята новая попытка объединения русской эмиграции. Благодаря соглашению между РЭК (К. Э. Мецлер) и РНО (Н. Ю. Фомин[482]) был образован Национальный комитет русской эмиграции во главе с Мецлером. В комитет вошли многие военных организации русского Шанхая: ССРАФ, Казачий Союз, Союз военных инвалидов, Союз служивших в Егерском полку, Союз служивших в Уральском полку, Союз маньчжурцев, Союз Ижевцев и Воткинцев, Союз бывших кадет-хабаровцев, Союз Шаньдунцев, Касса взаимопомощи бывших чинов 1-й Отдельной стрелковой бригады. Входил в состав комитета и представитель от РОВС. Кроме того, в работе комитета приняли участие молодежные организации — Дальневосточный отдел НСНП, Союз мушкетеров, НОРС, Общество младороссов. Однако, как и прежде, добиться полного единства не удалось. На 1936 г. около 20 эмигрантских организаций отказались зарегистрироваться в Национальном комитете, включая возглавляемый генералом Глебовым СОРО.

Практически были утрачены связи руководства Дальневосточного объединения и Дальневосточного отдела РОВС с Маньчжоу-го. Русские национальные общины Маньчжурии заметно ослабили свое влияние и действовали теперь почти самостоятельно, а руководящая роль в них нередко оказывалась в руках местных «маленьких князьков». Так, в апреле 1934 г. была сформирована Русская национальная община восточной линии КВЖД[483]. Его главное Правление располагалось на ст. Пограничная и возглавлялось В. Р. Яновским, который, по словам советских дипломатических работников, подвизался там в роли сыщика и был вхож в военную миссию [АВПРФ, ф. 0100, оп. 17, п. 174, д. 33, л. 14], а его помощником являлся связанный с японской военной жандармерией поручик Б. Н. Шепунов, начальник русского полицейского пограничного отряда ст. Пограничная, руководитель местного кадра РОВС и член БРП, которого позднее местное население за глаза называло «наш губернатор» [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 37 059, н/д, л. 31 конв.].

Захирела национальная община Тяньцзина. Как сообщает И. И. Серебренников, в конце 1934 г. разгорелась борьба за руководство тяньцзинским Русским клубом, где, как и в РНО, Русской прогимназии, скаутской и Сокольской организациях, центральную роль играло местное отделение Обще-Воинского Союза. Главными оппонентами ровсовцев были т. н. Консульская группа, представленная несколькими бывшими сотрудниками русской консульской службы в Китае (Орлов, Соколов, Вальтер, Лавдовский), а также объединение местных фашистов, младороссов и казаков, группировавшееся вокруг газеты «Возрождение Азии» [Дневники Серебренниковых, 2012, с. 9.][484]. Демилитаризация в 1935 г. провинции Хэбэй и создание в ее восточной части Антикоммунистического автономного правительства Цзи заметно укрепили в Тяньцзине и Пекине прояпонские круги, в том числе и в составе русской эмиграции. Газета «Возрождение Азии», авангард прояпонских сил, развернула, как отмечал Серебренников, травлю общественных деятелей местной русской колонии, «согласно данной японцами формулы: — Кто против атамана Семенова, тот — масон, розенкрейцер, жид, большевик, черт, дьявол — ату его!» [Там же, с. 18].

Часть военных, не желавших сотрудничать с японцами, выехали из Пекина и Тяньцзина на юг. Например, из Пекина в Нанкин перебрался генерал Томашевский, долгое время служивший советником при маршале Чжан Сюэляне. Генерал Смолин уехал из Циндао в Шанхай еще в 1934 г. Полковник М. А. Михайлов пытался найти себе место в Нанкине, с чем обращался к генералу Бурлину. При этом Михайлов сообщал о некоем выдвинутом генералом В. А. Чеховым проекте создания русской бригады для помощи Нанкину в борьбе с китайскими красными армиями, в реализации которого он готов был принять активное участие [Архив СТДС. Larin, box 2, f. 2.2.28]. В Нанкин Михайлов так и не попал. Есть сведения, что каким-то образом полковник оказался в Харбине, где подвергся аресту и пыткам, но в дальнейшем был освобожден. После этого он долго лечился в немецком госпитале в Тяньцзине, где и скончался в 1936 г. [HIA. Kniazeff Papers, box 16].

Ослабление позиций Обще-Воинского Союза привело к значительному оттоку из его рядов отдельных членов и военных объединений. Дитерихс, чье здоровье было серьезно подорвано склоками 1933 г., исходя из сложившейся обстановки, предложил центру в сентябре 1934 г. проект разделения Дальневосточного отдела на три самостоятельных отдела, подчиненных непосредственно Парижу: Маньчжурский, Японо-Чжилийский (включавший Северный Китай) и Китайский (центральная и южная часть страны). Во главе Маньчжурского отдела Дитерихс предлагал поставить генерала Вержбицкого (с 1932 г. — начальник Харбинского отделения союза), во главе Японо-Чжилийского — генерала Петрова. С кандидатурой на пост главы третьего отдела полной ясности не было. Выдвижение генерала Вальтера, одного из старших офицеров Шанхайского отделения РОВС и бессменного председателя ССРАФ, по мнению Дитерихса, могло вызвать некоторые внутренние затруднения из-за «недоброжелательности к нему на почве занятой им воинствующей позиции в области здешних церковных вопросов». Другим кандидатом на пост руководителя Китайского отдела являлся генерал Бурлин [MRC, box 3,