Разбудил Игоря телефонный звонок. В темноте Маард долго шарил рукой по стене, нащупывая выключатель, потом схватил со стола верещащий мобильник. Звонок от Ингрид.

— Да, Ингрид, да…

В трубке шумело, фоном кто-то смеялся, слышались голоса.

— Ингрид?..

— Гор, я в аэропорту, — тихо отозвалась она. — Я улетаю домой. Прости, я не смогла разбудить тебя утром, чтобы сказать это. Гор, я больше не могу. Я так не могу больше.

Ее голос сорвался, замер. Фоном диспетчер объявил посадку на очередной рейс. Маард молчал. Знал же, что стоит только сказать: «Ингрид, я заболел» — примчится обратно тут же.

Молчал.

— Я люблю тебя, Гор, — всхлипнула она. — И я не могу смотреть на то, во что ты сам себя превращаешь. Я очень хотела повернуть все вспять. Но я не могу делать это насильно. А ты не хочешь иначе…

— Доброй дороги, Ингрид, — сухо сказал он.

— Там… Там на комоде я оставила тебе номера телефонов доктора Райнера и Греты. Гор, я умоляю: позвони им, если…

— Как долетишь — сообщи, пожалуйста.

Она заплакала — горько и безутешно, как ребенок. «Ты мне нужна, Ингрид. Я без тебя пропаду. Прости. Вернись домой, пожалуйста»… Стиснул зубы. Нет, Маард. Сам знаешь — нет.

— Я тебя люблю, хорошая. Береги себя.

Он заставил себя улыбнуться и выключил телефон.

— А вот с этого места поподробнее, — нахмурился Джон До. Морщины прорезали лоб, дополняя сходство смуглого лица с обликом индейца. — А еще лучше — повтори мне все то, что рассказала, на диктофон.

— Прямо сейчас? — растерялась Тильда.

Светлые, как бутылочные стекла, глаза смотрели на нее в упор.

— Прямо сейчас. Нам еще час до места ехать. Давай. Это нужно прежде всего тебе.

Из кармана белого щегольского пиджака был извлечен КПК. Джон До аккуратно положил его на колени сидящей рядом Тильды, нажал кнопку.

— Расскажи, Тильда. Пожалуйста.

Она вздохнула и заговорила:

— Меня зовут Тильда Райнер, мне двадцать лет, я дочь доктора Александера Райнера. Мои родители расстались до моего рождения. Отца я увидела только этим летом, когда он позвонил и пригласил меня приехать на каникулы…

В утренней дымке за окном мелькали придорожные кафе, одинаковые лесополосы. Голые деревья, босиком стоящие в ворохе сброшенных одежд. Что они чувствуют, теряя листву? Холодно ли им, неуютно ли на ветру неприкрытым, под равнодушными взглядами проезжающих мимо?..

Вспомнился золотой ковер под крылом летящего дракона. Верхушки деревьев казались такими мягкими, воздушными. Как облака. Цветные облака… С самолета такого не увидеть — слишком высоко. А она, счастливица, видела. Она — счастливица. Совсем недавно начала это понимать.

Слова лились сами. Джон До внимательно слушал, иногда хмурился, иногда кивал, соглашаясь. И лишь когда девушка дошла до рассказа о том, как ее нашли и освободили на трансформаторной подстанции, он выключил диктофон и мягко прервал ее рассказ.

— Спасибо, Тильда. Достаточно. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Скоро мы приедем?

— Скоро. Теперь запоминай. Ты — госпожа Ларсен, акционер компании, ВИП-персона. Под твоим руководством велись исследования взаимодействия человека и биомеханизма. Проще говоря, дракон — это и твое детище тоже. И ты едешь со мной для обсуждения развития проекта «Шамаим лэ-шнаим» и заверения документов.

— Проекта… как? — переспросила Тильда.

— Не важно. Просто помни, кто ты. Дальше. Когда приедем, я отведу тебя к Маарду и уйду. У вас будет время поговорить. Спустя это время — на месте скажу, когда — госпожа Ларсен самостоятельно спустится к главному входу здания и уедет на ожидающей ее машине. Аарон подъедет строго к указанному времени. Ты запомнила?

— Да.

Узкие сухие губы тронула улыбка.

— Умница. Подъезжаем.

Тильда посмотрела в окно. Пропускной пункт, охрана. Захотелось сжаться и спрятаться, но вместо этого она вздохнула, расправила плечи и откинулась на сиденье. Все в порядке. Она не Тильда Райнер. Госпожу Ларсен не ищет полиция. Госпожа Ларсен спокойна и уверена в себе. Она тут бывала уже сотни раз. Это практически ее работа.

Странно. Сейчас она волнуется, пожалуй, даже меньше, чем когда приехала сюда с отцом. Хотя… в тот самый первый раз это было не волнение, а любопытство. Беспокойное такое любопытство. «Ой, а что там? А вон в том здании? А зачем под оранжерею два корпуса? Пап, а русалок покажешь? Ух ты, какой вид из окна… Это и есть парк?»

— Все в порядке, мистер До, добро пожаловать, — морда охранника озарилась приветливой улыбкой, створки ворот разъехались, пропуская машину в ту часть территории НайнФлэгс, куда не водили туристов.

Узкая лента дороги, по обе стороны обзор закрывает высокая живая изгородь. Из-за стены высокого кустарника видны верхушки лип — еще молодых, папа говорил, им лет по двадцать… Интересно, что раньше было на месте живой изгороди? Бетонная стена? Дальше — Тильда знала — идеально подстриженный луг, который сотрудники используют как площадку для гольфа. Километры идеального луга. Дальше начинаются корпуса. Их девять — по числу стран, научно-исследовательские компании которых объединены в единую корпорацию. Тильда была лишь в трех из них.

— Мистер До, — обратилась девушка к своему провожатому. — Можно спросить?

— Спроси. Но не факт, что отвечу, — улыбнулся он одними губами. — Вдруг ты в правительственные секреты полезешь?

— А вы их знаете? — хмыкнула она. — Нет, я не спрошу ничего запретного. Я хотела узнать, в каком корпусе живет Маард.

— Как особо ценный сотрудник — в главном, конечно.

Невозможно было понять, шутит он или серьезен. Тиль на всякий случай поблагодарила и затихла.

— Послушай… — обратился Джон До к ней, выдержав некоторую паузу. — До того момента, как я нажму кнопку нужного этажа в лифте, не поздно повернуть назад. Подумай об этом.

— Я не поверну. Я хочу его увидеть.

— Тильда, это… тяжелое зрелище. Он был против твоего визита, ты знаешь?

— Знаю, — ответила она еле слышно.

— Ради тебя же самой.

— Знаю. И примерно представляю, что увижу. Только… это не важно. Совсем. Это не имеет значения.

— Как ты думаешь… — он отвернулся к окну и говорил, тщательно подбирая слова. — Каково ему будет смотреть тебе в глаза? Что он почувствует, увидев в них твое разочарование? Ты не пробовала представить себя на его месте?

— Он знает, что я приеду. И ждет. Хотя и боится — и в этом я его понимаю. Но если я послушаюсь вас и отступлю — это предательство. Мистер До, у меня была неделя, и день за днем я думала об одном и том же. Как правильно поступить. И я поняла, что когда у тебя ничего нет — и вдруг появляется надежда… — ее нельзя отбирать. Это убийство, мистер До. Если бы вы не позволили мне увидеться с ним сегодня, вы убили бы меня. А если я сейчас соглашусь повернуть, я убью его.