Шум был слабым, но в кромешной тишине мышь и та конём проскачет, только то оказалась не мышь – вверху отпирали замки. Дальний визгливый скрежет воевода распознал бы в любом гомоне, не то что в тишине. Глухой стук означал, что открыли первую, окованную железом дверь, остались ещё две, когда станут отпирать камору, послышатся голоса, а сквозь щель блеснёт жёлтый маслянистый свет. Что будет дальше, воевода не загадывал. День пришёл раньше, чем думалось, и ничего хорошего принести он не мог. Узник, прикусив от боли губу, торопливо повернулся спиной к тем, кто сейчас войдёт, и натянул на голову лохмотья, оставшиеся от шубы с плеча Кронида Васильевича. Ничем другим досадить дьякам с палачами он не мог, разве что разбить голову о камень, как Михайло Чемисов…

– Богунов! – позвал кто-то властный и незнакомый. Лежащий заворочался, словно только что проснулся, и приоткрыл один глаз.

– Мил-друг Никита, – вновь позвал палач, вытирая мокрые лапы расшитым петухами полотенцем, – вы что, не слышите?

– Ваше высокопревосходительство? – пробормотал Никита, стремительно приходя в себя. – Прошу простить!..

Ай, ай, какая конфузия! Явиться со всем поспешанием обратно в приёмную министра, услыхать от доброго полковника, что их высокопревосходительство «приехали, прошли к себе и сей же час позовут», кивнуть, привалиться к нагретой печке и…

Заснуть в одно мгновение.

Военный министр невесело, но понимающе усмехнулся:

– Правду Колочков говорит, тебе самое место в гошпитале, но раз уж сбежал – терпи. Поехали. Государь ждёт!

– Государь? – не поверил своим ушам Богунов. – Как же так?

– А ты думал, он не захочет очевидца расспросить? – удивился Орлов. – Кого и спрашивать, как не тебя?

– Но… Ваше высокопревосходительство, я знаю очень мало. Мой полк вступил в дело только при Заячьих Ушах…

– Всё, что нужно, есть в рапортах да в письме Шаховского, – утешил штаб-ротмистра военный министр, – твоё дело – говорить, что видел. Как всё случилось, так и говорить. Понял ли?

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – заверил софьедарец, пытаясь собраться с мыслями, но те собираться не желали, хоть умри!

– А коли понял, – подбодрил Сергий Григорьевич, – то вперёд!

Граф Богунов выглядел краше в гроб кладут, но это, пожалуй, и к лучшему. Другое дело, способен ли штаб-ротмистр в таком состоянии хоть что-то соображать, ну да поздно трубить отбой.

– Орлов, что это значит?! – Арсений Кронидович недоумённо переводил взгляд с военного министра на раненого гусара. – Где тебя носило? Откуда взялся сей софьедарец, коему у Млавы пребывать должно?

– Государь, – не дрогнул и бровью Сергий Григорьевич, – штаб-ротмистр Богунов прибыл в Анассеополь с берегов Млавы. Я узнал о сём обстоятельстве лишь полчаса назад и счёл своим долгом доставить к вашему василеосскому величеству непосредственного участника сражения у Заячьих Ушей, чьё имя числится в представленном генералом от инфантерии Шаховском списке отличившихся в том деле.

– Я вижу, штаб-ротмистр ранен, – буркнул Арсений Кронидович, с подозрением косясь на Орлова, – пускай сядет.

– Ваше василеосское величество! – не замедлил влезть Богунов. – Я могу стоять, и я могу вернуться в строй!

– Сесть! – громыхнул василевс. – Это приказ! А теперь отвечай, как ты оказался в Анассеополе, если у тебя гошпиталь на лбу написан.

– Я покинул гошпиталь, – не стал хитрить Богунов. – Я здоров и могу…

– Как ты оказался у военного министра? – Государь стрельнул глазами в Орлова и на всякий случай прикрикнул: – А тебя, князь, не спрашивают.

Сергий Григорьевич едва заметно пожал плечами и заложил ногу на ногу. Николай Леопольдович давно устал восхищаться невозмутимостью сего коренного русака, порой дававшего фору не то что немецкой колбасе в лице самого Тауберта, но даже англичанам. Правда, когда на Орлушу «находило»…

– Вы слышали вопрос, штаб-ротмистр? – наседал государь.

– Так точно. – Несмотря на приказ, Богунов вскочил и замер по стойке «смирно». – Покинув гошпиталь, я вернулся в свой полк, но полковник Княжевич меня не принял, оставив решать командующему Млавской сводной бригадою полковнику Росскому.

– «Млавской сводной бригадою»? – Лицо государя стало озадаченным. Поддайся Орлов искушению и объясни софьедарцу, что и когда говорить, и то не придумал бы лучшего посыла. – Откуда ж такая взялась?! Ничего не спутал от раны да в жару, ротмистр?

– Никак нет, ваше величество! Гвардии полковник Росский принял командование отступавшими от Млавы частями и, не имея известий от штаба Корпуса… своею властью… – Богунов перевёл дух и закончил: – Издал приказ о формировании сводной Млавской бригады… Мой полк вошёл в неё накануне дела под Заячьими Ушами.

– Об этом потом, – счёл уместным подать голос Николай Леопольдович, понимая, что теперь государь не станет вдаваться в подробности похождений гусара. – К военному министру вас направил Росский? Зачем?

– Никак нет. – Богунов развернулся к Николаю Леопольдовичу, и тот в очередной раз похвалил себя, что не стал проверять ни Зюку, ни Росского. – Господин полковник сказал, что не может оставить меня при бригаде, выписал отпуск по ранению и дал мне поручение к великому князю Геннадию Авксентьевичу.

– Отпуск по ранению? – удивился василевс.

– Так точно, ваше василеосское величество, – всё-таки встрял Орлов. – Штаб-ротмистр имеет проникающее колотое ранение в левую руку, что не может никак зажить в короткое время. Принимать участие в бою граф не может, полевой гошпиталь Второго корпуса переполнен тяжелоранеными. Устав не запрещает в подобных обстоятельствах предоставлять недужному офицеру отпуск для окончательного излечения, правда, требуется утверждение сего командующим Действующей Армией или же военным министром. Обычно сие делается эстафетой, но отправить таковую полковник Росский возможности не имел.

– А что ещё за поручение к великому князю? – Государь глядел на Богунова, Орлов – на государя, а Николай Леопольдович – на Крупицкого. Адъютант Ейсмонта оставался спокоен, но Тауберт подозревал, что поручик ловит сейчас каждое слово, и отнюдь не из любопытства.

– Не могу знать, – честно ответил и впрямь ничего не знавший штаб-ротмистр, – я доставил пакет в дом его высочества великого князя Авксентия Марковича, однако Геннадий Авксентьевич пребывали в казармах и… её светлость Зинаида Авксентьевна предложили мне помощь и велели её сопровождать…

– Итак, письмо ты доставил? – перебил уставший от собственной подозрительности Арсений Кронидович.

– Так точно.

Это было истинной правдой. Написать почерком Росского две короткие записки и запечатать Феоктистову было раз плюнуть, а Зюка… Зюка была умницей.

– Сергий Григорьевич, – желание узнать подробности боя стремительно загоняло упрямство и недоверие василевса в дальний угол, – зачем тебе сей гусар потребовался?