– Мне он никоим образом не требовался, ваше василеосское величество, – с готовностью объяснил Орлов. – Мой помощник немедля отправил его к доктору Хлебову в Военно-медицинскую, и правильно сделал. Командир же Кавалергардского полка князь Арцаков переслал мне письмо Росского. Предельно краткое. Полковник высоко отзывается о штаб-ротмистре и рекомендует его – разумеется, после излечения и возвращения в строй – для вступления в Кавалергардский полк, уточняя, что таким образом исполняет давнее своё обещание направить взамен себя достойного офицера. Также полковник Росский заметил, что выписал графу Богунову отпуск, поелику не может оставить штаб-ротмистра при бригаде, ибо сие подаст дурной пример другим раненым офицерам, а гошпитальный обоз с увечными при наступлении является значительной обузой.

– Росский наступает?! – Подозрения были окончательно отброшены. – Богунов!

– Должен был, ваше величество! Получая инструкции, я слышал распоряжения, данные Софьедарскому полку и югорцам…

– Югорцам?! – Государь вскочил, словно внутри него распрямилась пружина. – Каким югорцам?! Ты что несёшь, штаб-ротмистр?! Что несёшь?!

– Как вас понимать, граф? – сухо уточнил Орлов. – Что вам известно о Югорском батальоне?

– О Югорском стрелковом батальоне, ваше величество? – Удивление на лице софьедарца убедило бы кого угодно. – Они попали под самый первый удар у моста Хурштах, сдерживали Пламмета, сколько могли, сражаясь один против десяти. Стояли насмерть, не рассыпались, отступили в полном порядке, так что драгуны их обойти так и не сумели. И потом, уже под Заячьими Ушами… им был доверен центр нашей позиции, прикрытие немногих орудий, что у нас имелись. И они снова выстояли! Если б не они… У володимерцев стали рваться ружья, в штыковую было рано, Пламмет палил из пушек, мы едва сдерживали драгун… Если б не штуцера югорцев, мы не удержали бы середину, потеряли всю артиллерию и дело кончилось бы нашим полным и окончательным разгромом.

– Вы видели это своими глазами? – Орлов тоже поднялся, а за ним вскочил Булашевич. Теперь сидели лишь Николай Леопольдович и словно заледеневший Крупицкий.

– Так точно, видел своими глазами, ваше высокопревосходительство! – оттарабанил Богунов. – К вечеру югорцев осталась едва ли половина, но их доблестью была спасена позиция, о чём есть приказ по бригаде…

– А знамя?! – Казалось, государь ухватит гусара за горло и примется трясти. – Знамя батальона? Где оно?!

– В батальоне… – окончательно растерялся софьедарец. – Где же ему ещё быть?

– Значит, в батальоне, – медленно проговорил Николай Леопольдович, разворачиваясь к Крупицкому. – И как вы, поручик, сие обстоятельство объясните?

Надо отдать Крупицкому должное, он не растерялся. Или, напротив, растерялся до хлопанья глазами и заикания.

– Ваше… Ваше василеосское величество… не смея усомниться… Если граф Богунов сам видел, значит… значит, его высокопревосходительство генерала от инфантерии обманули трусы и дезертиры… Те, кто бежал от моста… Но их слова не расходились…

– Сговорились! – с умным видом объявил Булашевич. – А вышли порознь, вроде как сами по себе. Бывало такое, государь, и не раз бывало…

– Если князя Шаховского ввели в заблуждение, – протянул Николай Леопольдович, с приличествующим упырю вниманием глядя на поручика, – сие вскорости, вне всякого сомнения, прояснится. Я незамедлительно отпишу полковнику Бобыреву, дабы он учинил следствие.

– Прямо сейчас, Николай Леопольдович? Стоит ли отвлекать Росского от дела? – не согласился с шефом жандармов военный министр.

– Не стоит! – насупился Булашевич, изготовившись отстаивать доблестных воинов от поганцев в синих мундирах. – Если полковник Росский наступает, то нонче он на острие копья нашего, всё на его плечах держится. Не дам его бригаду мурыжить, хоть на куски рвите, не дам!

– И всё же, – не сдавался Тауберт, – не след спускать провинности, особливо честь знамени задевающие. Тех, кто обманул князя Шаховского, следует выявить и наказать примерно, да и с югорцами не всё ясно. Знамя они сохранили, в бою у Заячьих Ушей дрались доблестно, коль штаб-ротмистр граф Богунов в том ручается и своими глазами всё видел. Это вам не лорд Грили с его телеграфом, но ведь и фон Пламмет откуда-то да взялся. Если… Штаб-ротмистр, кто командовал югорцами, Сажнев или нет?

– Подполковник Сажнев, – подтвердил софьедарец, отчего-то глядя на Крупицкого. – Это настоящий герой, честное слово! Он… Подполковник не покидал первой линии, всё время направляя огонь своего батальона и лично ободряя нижних чинов. Я сам видел, он поднял раненого солдата, из его штуцера, держа одной рукой, снял драгунского офицера, потеряв при том фуражку; так он наклонился, поднял, надел под пулями, по Уставу, как на парад. Даже пальцами промежуток под козырьком проверил и кокарду по ладони выровнял.

– Так, и только так, и пристало долг свой исполнять русскому офицеру, – не преминул встрять Булашевич. – Сие от Александра Васильевича заповедовано, и иному не бывать!

– И всё же, – упёрся Тауберт, – достойное поведение в сражении не оправдывает проступок куда более серьёзный. В рапорте говорится о неподчинении прямому приказу, каковое неподчинение повлекло за собой вторжение. Обстоятельства сего требуют строжайшего…

– Прекрати, Никола! – рявкнул государь. – Вовсе разум со своими жандармами потерял?! Во время наступления командира лучшего батальона дёргать? Дойдём до Млавенбурга, живы будем, там и разбирайся, а сейчас нет этого дела. Нет! Забудь и не лезь! Понял ли?

Николай Леопольдович угрюмо, как и пристало посрамлённому сатрапу, кивнул. Государь внимательно оглядел Богунова.

– Как же ты дозволил пруссаку себя ранить, орёл?

Штаб-ротмистр замялся, и военный министр с готовностью напомнил:

– Штаб-ротмистр Никита Богунов, предводительствуя эскадроном Софьедарского полка, вместе с нижними чинами ворвался на неприятельскую батарею, изрубил прислугу, уничтожил четыре пушки путём прямого подрыва оных и захватил ещё два орудия вместе с запряжками, кои и доставил в расположение бригады.

– «Егория»! – отрезал Арсений Кронидович. – И в гошпиталь! Шагом марш!

– Ваше василеосское величество! – вскинулся Богунов. – Прошу соизволения вернуться в полк. Обузой не буду!

– Полковник Росский так не считает, – проворчал Николай Леопольдович, как бы стараясь взять реванш за поражение с Сажневым.

– Полковник, может, и не считает, – Арсений Кронидович обвёл собравшихся сияющим оком, – а вы, господа генералы да министры, что скажете? Что с героем делать будем?

– С конём управишься, однорукий? – хмыкнул Булашевич. – Не свалишься?

– Никак нет, господин генерал от кавалерии! – отчеканил герой. – Хоть сейчас в седло!

– Ко мне пойдёшь, – с ходу решил Булашевич. – Пока в адъютанты, им рубиться не с кем, а заживёт рука – поглядим!

– Ну, так тому и быть, – усмехнулся государь и обернулся к Орлову. – Спасибо, князь Сергий, порадовал не скажу даже как. Смотри же, полные списки отличившихся при отражении неприятеля на самой Млаве и в деле у Заячьих Ушей – у себя не держи, мне на стол немедля! И чтобы писари твои с наградными листами б не затянули. А пока контора пишет, вот прямо сейчас – гвардии полковнику Фёдору Росскому – «Арсения»…