— Типун тебе на язык, сэр калика, — сказал Томас.Он тяжело рухнул на лавку. Лицо рыцаря было измученное, на лбу в краснойнадавленной полоске скопилась мутная грязь, по лицу стекали крупные каплипота. — Я всю ночь пытался выбраться из закоулков, где ты меня бросил.Куда ни пойду — либо тупик, либо возвращаюсь на то же место.

— Как это возможно? — ахнул Олег. — Догостиницы ж рукой подать!

— Потом я сам увидел, — ответил Томас сдосадой. — Когда выбрался на знакомую улицу. Точнее, подошел к воротамэтого двора... И то чуть не прошел мимо! Посущественнее ничего нет, чем эта едадля коз?

— Сейчас пошлю за мясом, — ответил Олегпоспешно. — Доспехи не снимай, они к лицу, теперь вижу. Ты в них такойвеликолепный, такой благородный! Я проследил, где живет главный злодей. Надобыстренько захватить, пока новой пакости не придумал.

Томас ел мясо, что принес слуга, посматривал на каликуисподлобья. Он помнил поговорку про осла, с которого не снимали поклажу: мол,украшает. Устал смертельно, как никогда, хотелось расстегнуть застежки ивыползти из тяжелого стального панциря.

— Один из Семи? — спросил он.

Олег вскочил как подброшенный, подошел к окну. Томас видел,как напряглась спина калики, ответил странно глухим голосом не оборачиваясь:

— Да. Надеюсь, что один. И боюсь!

Томас поперхнулся, начал жевать горячее мясо медленнее,осторожнее. Сила возвращалась в усталое тело, вливалась с каждым проглоченнымкуском, но вернулся и страх перед неведомой силой магии. Калика не воинскийчеловек, несмотря на его силу и отвагу. Не понимает, что прорваться вохраняемый дом немыслимо, если не иметь сотню хорошо вооруженных воинов. А ктопозволит напасть в столице? Чтобы захватить замок, потребуется тысяча. А еслихозяин — адепт магии, один из Семи Тайных владык мира, то и целое войско непоможет!

— Ворвемся через ворота? — спросил он, изо всехсил не выказывая страх.

Калика ходил взад-вперед по тесной комнатке, как загнанный вклетку хищный зверь, стискивал кулаки, тер ладонями виски.

— Ворота заперты всегда...

— А разбить?

— Шутишь? Пока будем ломать ворота, Тайный сядет уокна, будет пить чай и показывать на нас пальцем.

— Он не чай пьет, как я полагаю, — ответил Томас снабитым ртом, прожевал, добавил: — Конечно, прямой штурм немыслим. А если войтикак торговцы? Он, думаю, сам по лавкам не ходит, ему в дом носят.

— Вряд ли торговцев допускают прямо в дом.

— Нам лишь бы пройти ворота!

— Да? Дверь в дом может оказаться еще крепче, я стакими случаями знаком.

Томас вопросительно поднял брови. Олег с досадой отмахнулся:

— Сэр рыцарь, это сеньором можно родиться, но неотшельником!.. Приходилось и мне в молодости лазить, как паршивая обезьяна, набашни, прыгать с мачт... Эх, хорошо бы сверху! Да нельзя, не получится...Придется с моря!

— Дом стоит на берегу?

— Это скорее башня, — пояснил Олег. — Правда,там есть и дом. Но, если я правильно понял знаки, мы застанем противника вбашне. Оттуда удобнее вести наблюдения...

— За нами?

Олег поморщился:

— За звездами, морскими приливами и отливами, фазамилуны, птичьими стаями... Словом, надо пробовать с моря.

Руки Томаса похолодели, он слабо отодвинул недоеденныйломоть мяса, судорожно вздохнул, возразил:

— На лодке? Нас истыкают стрелами раньше, чемподгребем. Это не в лесу, где можно спрятаться за кустами или в буреломе.Арбалетные стрелы пробивают даже булатные доспехи! Там высокий причал. Стражаможет укрыться, спокойно выдерживать осаду с моря.

Олег побегал по комнате, с размаху бросился на ложе. Толстыедоски жалобно заскрипели. Он повернулся на спину, бросил широкие ладони за

голову. Прищуренные глаза зло смотрели в побеленный потолок.

— Не вижу другого пути! И обереги не видят. Еслиподплывем как рыбаки, нас не встретит целое войско. У причала всего два стража.Правда, защищены высоким бортиком камня... Два стража еще у входа в башню!Только эти четверо могут увидеть нас!

— А в башне кто? — спросил Томас.

Олег раздраженно отмахнулся:

— Там отряд наемных солдат, но нам надо думать о том,как выкарабкаться живыми из лодки! Стража будет против, верно?

Томас заподозрил нервную иронию, ответил хмуро, глядяисподлобья:

— Надо быть очень быстрыми. И точными. Главное же,придется бить без предупреждения, что недопустимо по рыцарскому кодексу.

— Они сами шарахнут без предупреждения! Как толькопоймут, что мы не рыбаки.

— То они, — отрезал Томас упрямо. — А то мы!Иначе станем такими же.

Олег скривил рот в усмешке, смолчал, щадя рыцаря.Бескомпромиссность хороша в песнях, но в жизни неуступчивые не выживают. А ктодожил хотя бы до тридцати лет, как этот отважный рыцарь, пусть не заливает освоей бескомпромиссности: дураков нет — все переженились, как говорят сарацины.

Он методично собирал в мешок вещи, оглядывая стены и всеуглы так, словно знал, что больше здесь никогда не окажется. Томас вздохнул,прокляв день и час, когда взялся везти Святой Грааль в родную Британию, что ибез чудодейственной чаши цветет как сад. Он затянул пояс, проверил меч вножнах, опустил и снова поднял забрало, превращаясь из обвешенного доспехамичеловека в цельную металлическую статую.

Стражи давно привыкли к рыбацким лодкам, лениво ползающим поЗолотой бухте. Одни сутки торчали на месте, другие постоянно двигались подпарусом или на веслах, словно следуя за рыбой. Стража только отгоняла лодки откаменной стены причала, да почти никто и не приближался — со дна выглядываютголые камни, а рыба таких мест не любит. Лишь на позапрошлой неделе пришлосьприменить оружие: один дурень заснул в лодке, приливом пригнало под самыйпричал, где пьянчугу удалось разбудить лишь крепким ударом по хмельной башкетупым концом копья...

На одной из лодок рыбак разделся до пояса, под солнцемблестели крутые плечи, уже коричневые, а второй парился под широким плащом,даже капюшон надвинул на харю, дурень ненашенский, видать, обгорел, кожа подплащом уже красная как у вареного рака, свету божьему не рад, завтра вздуетсяволдырями, отстанет, а потом неделю под аханье и стоны будет слезать, какзмеиная шкура, огромными лохмотьями...

Стражи сидели в тени, прислонившись к нагретому боку башни.У одного между колен стояла в плетеной корзине пузатая бутыль. В двух шагахвнизу плескались волны, но прохлады почти не давали, а от нагретой солнцембашни несло жаром. Стражи тоскливо посматривали на безоблачную синеву неба,лишь на дальнем крае белело жалкое облачко, но и оно таяло на глазах как маслона горячей сковороде.